неисправим, – не смогла удержаться от улыбки Шурочка. – Ладно, уж так и быть...

Она вынула из папки лист бумаги.

– Смотри. Быть может, хоть это настроит тебя на серьезный лад.

Красиков даже присвистнул тихонько от удивления.

– Для кого же разработан сей маршрут?

– Уж этого я не знаю.

В это время в дверях показался профессор Боровик. Здороваясь на ходу с сотрудниками, он быстро прошел к своему столу, передал Шурочке распечатанный пакет.

– Билеты уже заказаны? Отлично, ознакомьте с маршрутом Красикова. Где он? Ага, здравствуйте, молодой человек. Вы летите со мной. Не возражаете? Вот и прекрасно. Полтора часа вам на сборы. Можете идти... Стоп, – а маршрут? Познакомьтесь же с ним. А то соберетесь на северный полюс.

Шурочка, густо покраснев, вторично протянула Красикову листок с маршрутом. Тот сделал вид, что внимательно читает. Но Боровик уже не смотрел на них.

– Друзья мои, – обратился он к собравшимся. – Сегодня на рассвете произошло нечто чудовищное. Полчаса назад с нашей южной границы мне позвонил мой старый друг, а по дороге сюда я получил более подробное сообщение, переданное по ВЧ. Сейчас мы вместе его прослушаем.

Владимир Степанович подал знак Шурочке.

– А вы, молодой человек, приступайте к сборам, – напомнил он Красикову, заметив, как загорелись любопытством глаза юноши. – Не задерживайтесь, узнаете все в пути.

Шурочка достала из конверта сложенный вчетверо плотный лист бумаги, тщательно расправила его.

– Джанабад, три часа двадцать пять минут... – прочитала она в напряженной тишине.

Присев за стол, Владимир Степанович погрузился в размышления. События, происходящие сейчас на южной границе, за тысячи километров отсюда, самым непосредственным образом касались их лаборатории. И не потому только, что формально она именовалась «Экспериментальной энтомологической», а на складах ее сохранялось до поры новейшее противосаранчовое вооружение. Под угрозой – опытные поля опорной станции Джанабада, а следовательно, и решающие опыты с «Космическим ключом». Вот главное!

Владимир Степанович испытующим взглядом окидывает товарищей по работе. Прав ли он, раскрывая перед ними сейчас всю глубину опасности? Быть может достаточно было бы кратко проинформировать да распорядиться об отправке излучателей? Ладно, послушать им все равно не вредно. Такая встряска дает хорошую зарядку, это он знает по себе...

Впрочем, кое-кого действительно ничем не прошибешь. «А вы... э-э... уверены... Вам не кажется...» И притом – ни капельки волнения, тревоги. Вот оно – пресловутое «академическое спокойствие». Любопытно, кто пустил в оборот это словосочетание? Наверное, вот такой же – полнолицый, самодовольный, преуспевающий... Недурная находочка! Хм, академическое спокойствие... Этим можно маскировать все-некомпетентность, безразличие, даже злорадство... «Вам не кажется, коллега, что за кордоном могли воспользоваться... э... вашими публикациями, которые...» Кажется, очень даже кажется! Потому-то так и торопимся в Джанабад. Именно поэтому, уважаемый коллега Шурочка закончила чтение, и едва смолк ее взволнованный голос, лаборатория гневно загудела.

– «Космический ключ»! Они воспользовались нашим «Космическим ключом»...

– Определенно!

– Но это пока только догадка, предположение...

– Без «ключа» они бы не добились такой грандиозной вспышки!

– Да, да, да! Только «ключ»...

– Подождем, не будем торопиться с выводами, – вполголоса заметил Боровик.

Казалось, его слова неизбежно потонут в шумном потоке отрывистых гневных фраз. Но нет, едва заговорил он, – в зале наступила тишина.

– Еще слишком мало данных, – продолжал Владимир Степанович. – Слишком мало для исчерпывающей оценки происшедшего. Если только наши предположения верны, задумано действительно нечто невыразимо гнусное.

Он нахмурился, с минуту помолчал и вдруг широко улыбнулся, энергично встряхнул своей снежной шевелюрой.

– Однако, как говорят, бог не выдаст – свинья не съест. Что наши ультразвуковые заградители, Игорь Александрович?

– В полной боевой, – отрапортовал пожилой мужчина с военной выправкой. – Но вы сами знаете...

– Да, да, конечно. Мы готовились к большой вспышке только через два года. Что делать, на первое время придется обойтись опытными агрегатами.

– В наличии всего двенадцать.

– Ага, двенадцать? А как обстоит дело с операторами?

– Это хуже. Можем обеспечить только две установки.

– Вот и отправьте их сегодня же в Джанабад. Организуйте самолетом. Остальные срочно укомплектуйте. По поводу штатов свяжитесь лично с Виктором Викентьевичем.

– Ясно.

– В Джанабаде уточняю обстановку и телеграфирую, куда направить остальные десять. Кстати, обязательно предупредите конструктора агрегата инженера Ветрова. Пусть полюбуется на свое детище в работе.

Игорь Александрович с сомнением покачал головой:

– Инженера Ветрова не отпустят. Он был прикомандирован к нам на время.

– Но это ж первое большое испытание, – возмутился профессор. – Съездите к директору института, объясните.

Он помолчал, повертел в руках пакет.

– Сейчас я вылетаю в Джанабад, а вас, друзья, прошу продолжать работу. Исследования не должны прерываться ни на минуту.

– Владимир Степанович, – обратилась к нему Шурочка, когда Боровик, кратко обсудив с товарищами предстоящие работы, собрался было уже прощаться. – Вы позволите задать вам вопрос?

Профессор удивленно взглянул на девушку, но, заметив ее волнение, ни слова не говоря, отошел с ней в сторону.

– Простите, Владимир Степанович, – Шурочка была явно не в себе. – Это, конечно, не мое дело, но... Вы сами позволили мне спросить...

– Ну, разумеется, – отозвался Боровик, улыбкой стараясь ободрить девушку. – Спрашивайте, Шурочка.

– Вы не любите Красикова, – выпалила она. – Почему же вы его с собой берете?

– Не люблю? Но с чего вы это взяли?

– Не любите, – упрямо повторила Шурочка. – И все же берете. Почему?

Лицо профессора стало строгим.

– У меня сейчас очень мало времени. И если это простое любопытство... – Владимир Степанович выразительно покосился на часы.

– Это не любопытство, – горячо возразила девушка – Мы с Красиковым друзья и... и...

– О, дружба – дело серьезное, – смягчился профессор.

Он с сочувствием посмотрел на взволнованную Синичку.

– Что же, если говорить начистоту, признаюсь, кое-что в нашем юном друге мне не по душе. Прежде всего, манера подыскивать себе работу.

– Но в этом он не виноват. Он не сам...

– Виноват, – отрезал Боровик. – В науку у нас ведут тысячи прямых дорог. Выбирающий