изнемогал от летней жары. Аквамариновое небо отражалось в каналах, вспучившихся от дождей, которые почти каждый день заливали город. Разноцветные паруса прогулочных лодок плавно двигались по реке Сумида среди паромов и барж. Вдоль бульваров и в храмовых садах дети запускали воздушных змеев, сделанных в виде птиц. В торговом районе Нихонбаси открытые окна и двери домов и магазинов ловили едва ощутимые колебания воздуха; потные горожане толкались по базарам, ломившимся от товаров. Малярийные испарения висели над переулками, пропахшими нечистотами; резкий запах благовоний отгонял звенящих комаров. Ведущие из города дороги были забиты паломниками, бредущими к отдаленным кумирням, и состоятельными людьми, которые стремились к своим летним виллам, расположенным в относительной прохладе гор. Слепящее солнце било в островерхие черепичные крыши замка Эдо, но деревья притемняли личные покои госпожи Кэйсо-ин, матери сёгуна Цунаёси Токугавы, высшего военного диктатора Японии. Там, на веранде, собрались три дамы.

— Интересно, для чего нас пригласила госпожа Кэйсо-ин? — подала голос Рэйко, жена сёсакана-самы сёгуна — Благороднейшего Расследователя Событий, Ситуаций и Людей. Она наблюдала через перила, как ее маленький сын Масахиро играет в саду. Малыш весело носился по сочной от дождей траве, вокруг пруда, затянутого ряской, среди клумб и кустов, усыпанных цветами.

— Надеюсь, что в любом случае это ненадолго, — сказала Мидори, бывшая фрейлина Кэйсо-ин и близкая подруга Рэйко. Шесть месяцев назад Мидори вышла замуж за старшего вассала Сано. Теперь она сидела, сложив руки на животе, таком огромном, что Рэйко подозревала: Мидори и Хирата зачали ребенка задолго до свадьбы. — Эта жара меня доконает. Не могу дождаться, когда вернусь домой и прилягу.

Юное симпатичное лицо Мидори отекло; распухшие ноги и ступни едва выдерживали ее вес. Она поддернула кусок материи, туго обтягивавший живот под розовато-лиловым кимоно, чтобы ограничить рост ребенка и обеспечить легкие роды.

— Эта штука не помогает. Я очень поправилась, ребенок, должно быть, просто гигант, — пожаловалась Мидори, переваливаясь, прошла в затененную часть веранды и неуклюже опустилась на пол.

Рэйко убрала прядки, выбившиеся из высокой прически и прилипшие к влажному лбу. Изнемогая от жары в своем кимоно цвета морской волны, она тоже очень хотела домой. Рэйко помогала своему мужу Сано в расследовании преступлений, и новое дело могло возникнуть в любой момент, а пропустить этот момент ей не хотелось. Но отказать госпоже Кэйсо-ин, матери господина своего мужа, она не могла, хотя для этого была еще одна причина, гораздо более серьезная, чем стремление к захватывающей работе детектива.

Жена могущественного канцлера Янагисавы — второго человека после сёгуна — стояла в стороне от Рэйко и Мидори. Госпожа Янагисава была тихой, унылой женщиной лет на десять старше двадцатичетырехлетней Рэйко и одевалась в темные, мрачные одежды, словно стараясь не привлекать внимания к своей начисто лишенной очарования внешности. У нее было продолговатое, плоское лицо с узкими щелками глаз, широкий нос и тонкие губы, бесформенная фигура и кривые ноги. Она робко подошла к Рэйко.

— Я так рада, что меня пригласили сюда и дали возможность повидать вас. — Голос госпожи Янагисава был тихим и грубым.

Она тоскливо осмотрела Рэйко. Та с трудом удержалась, чтобы не передернуться от отвращения, которое в ней неизменно вызывала госпожа Янагисава. Эта женщина вела жизнь стыдливой затворницы, редко появлялась на людях и до прошлой зимы, когда они познакомились с Рэйко, не имела подруг. Госпожа Янагисава привязалась к Рэйко со всей страстностью, вызванной одиночеством и жаждой общения. С тех пор она навещала Рэйко или приглашала ее в гости почти ежедневно, а когда домашние дела или помощь Сано мешали встречам, госпожа Янагисава писала письма. Ее привязанность тревожила Рэйко не меньше, чем ненужная доверительность.

— Вчера я наблюдала, как муж пишет у себя в кабинете, — поведала госпожа Янагисава. Она уже рассказывала Рэйко, что подсматривает за канцлером. — У него получаются такие изящные иероглифы. И такое красивое лицо, когда он склонялся над листом.

Возбуждение окрасило ее бледные щеки румянцем.

— Когда он проходил мимо меня по коридору, его рукав коснулся моего… — Госпожа Янагисава погладила свою руку, словно воскрешая прикосновение. — Он на мгновение задержал на мне глаза. Его взгляд зажег во мне огонь… Сердце забилось. Потом он пошел дальше и оставил меня одну, — вздохнула она.

Рэйко смутилась. Когда-то ей было любопытно услышать, о браке подруги, но теперь она знала больше, чем ей хотелось. Канцлер Янагисава пришел к власти благодаря продолжающейся сексуальной связи с сёгуном, предпочитая женщинам мужчин, и жена его совсем не интересовала. Госпожа Янагисава страстно его любила и, хотя муж не обращал на нее никакого внимания, не оставляла надежды что однажды он ответит на ее любовь.

— Вчера ночью я подсматривала за мужем, когда он был в спальне с начальником полиции Хосиной, — сказала госпожа Янагисава. Хосина, нынешний любовник канцлера, жил в его имении. — У него такое сильное, мужественное и красивое тело. — Румянец на ее лице стал темнее; голос охрип от страсти.

Рэйкоо страдала, но не могла увильнуть от исповеди госпожи Янагисава. Между канцлером и Сано существовала давняя вражда, и хотя они заключили перемирие, которое длилось почти три года, малейший шаг, обидный для Янагисавы или его родственников, мог вновь настроить его против Сано. А значит, приходилось терпеть дружбу госпожи Янагисава, несмотря на весьма веские причины разорвать, с ней отношения.

— Нет, нет, Кикуко-тян, — вдруг крикнула госпожа Янагисава.

Рэйко взглянула в сад и увидела, как девятилетняя дочь подруги, Кикуко, рвет лилии и бросает их в Масахиро. Красивая, но слабоумная Кикуко была еще одним кумиром для своей матери. Рэйко похолодела, увидев, как дети поднимают с земли сорванные цветы. Она понимала, что госпожа Янагисава завидует ее красоте, любящему мужу и счастливому, здоровому ребенку и желает ей зла, хотя добивается ее привязанности. Прошлой зимой госпожа Янагисава подстроила «несчастный случай» с участием Кикуко, и Масахиро едва не погиб. С тех пор Рэйко никогда не оставляла его наедине с госпожой Янагисава или Кикуко и просила детективов Сано охранять сына, когда покидала дом. Она всегда держала в рукаве кинжал, навещая госпожу Янагисава; ничего не ела и не пила