ввинчивается, протискивается в плоть…

Боже!

Его долг — его флаг — его полк — Франция! Молодой младший лейтенант Пьер Дежарден, веселый маленький Пьер, и еще двадцать человек — всех их застигнут врасплох и жестоко изрубят, а кого-то приберегут для пыток. Всех их сметет сокрушительный налет дьявольских бандитов, и все это случится из-за его предательства? Сердцем он чувствовал, что не сможет на это пойти.

Он должен хранить твердость — должен устоять…

Если бы он только мог взять на себя все страдания Лили нежной, любящей, маленькой Лили, мужественной Лили, в жизни своей не обидевшей ни единой живой души…

Комнату заполнил ясный, отчетливый, нечеловеческий крик.

Обратив к девушке свой полный отчаяния взор, Фурне увидел, что тело Лили, чуть не надвое разрезанное впившейся в кожу стальной лентой, изогнулось дугой и приподнялось над ковром. Сейчас он увидел то, чего не заметил раньше: в одном месте край чаши имел небольшую щербину, и теперь оттуда сочилась, медленно стекая по белой коже девушки, тоненькая струйка крови!

Крыса приступила к работе.

В этот момент что-то произошло в мозгу Андре. Он словно сошел с ума.

С силой, которую обретают безумцы, он вырвал правую руку из цепких объятий стражников — вырвал и ударил кулаком по лицу стоявшему рядом охранника. Слуга с дубинкой опрометчиво шагнул вперед, и в следующее мгновение у Андре уже было оружие, которое с неистовой силой било по телам его мучителей. Трое охранников уже лежали на полу, когда Ван обнажил свой меч и решил вступить в схватку.

Ван был решительным и хорошо обученным солдатом.

Последовал обмен ударами — вперед, назад, вбок: сталь сталкивалась с деревом. Наконец Ван, уклонившись от сокрушительного удара, смог пожать плоды своей хитроумной стратегии.

Двое оставшихся слуг, которым он подал сигнал, и несколько других, ворвавшихся в комнату, бросились Фурне на спину и с силой прижали его к полу.

Лили снова дико закричала, и этот крик заглушил шум разгоревшейся бойни.

Фурне слышал ее — даже в этом безумии он различил ее крик. И в этот самый момент рука его нащупала рукоятку висевшего на поясе одного из охранников кинжала. Лейтенант схватил его и, изловчившись, вонзил в того, кто камнем давил на его спину. Тяжесть тут же ослабла, кровь потекла по его шее и плечам. Он нанес еще удар и увидел, как один из стражников рухнул на пол с перерезанным горлом, тогда как другой, приложив обе руки к низу живота, мечется в безумной пляске по ковру.

Разогнув одно колено, Андре Фурне, как пантера, метнулся в сторону Вана, метясь кинжалом в горло.

Мужчины вцепились друг с другом, катаясь по полу и обмениваясь ударами. В воздух взлетал меч Вана, навстречу ему бросался кинжал, зажатый в руке Андре; лилась кровь, слышались сдавленные хрипы…

С победным криком Андре вскочил на ноги — теперь в одной его руке был зажат отвоеванный у стражника кинжал, в другой сверкал меч Вана.

Слуги с отчаянными воплями бросились врассыпную, столь зловещей казалась км фигура лейтенанта.

Оставшись один, Юн Ли молча взирал на это живое воплощение жажды мести.

— Ключ! — хрипло выдавал из себя Фурне. В его возбужденном мозгу билась лишь эта мысль. — Ключ, ты, желтый дьявол!

Юн Ли сделал шаг назад в сторону прорубленного в стене на манер амбразуры окна, сквозь которое в помещение струился сладкий аромат цветов жасмина.

Дворец был построен на самом краю утеса — сразу за окнами шел крутой обрыв, ниже которого метрах в пятнадцати начиналась каменистая отмель верховьев Меконга.

Юн Ли снова улыбнулся. Казалось, его спокойствие было непоколебимо.

— Вы победили, Фурне, — проговорил он, — но и я одержал победу. Желаю вам насладиться моим поражением. Вот он, ключ, — он сжал его в ладони, и едва Андре, как молния, метнулся к нему, сделал еще один шаг к окну и, не произнеся ни слова, исчез навсегда, унеся ключ с собой.

Далеко внизу его тело разбилось об острые камни, и волны бурного Меконга навсегда скрыли и то, что от него осталось, и ключ от медной чаши.

Андре кинулся назад — к Лили. Кровь уже не сочилась из-под чаши; Лили лежала спокойно, тело ее было холодно…

Боже! Она умерла!

Сердце не билось в измученной груди.

Андре тщетно пытался разорвать стальную ленту — он раздирал ее своими окровавленными пальцами, ломая зубы, пытался прокусить твердый металл, но все было напрасно. Сталь не поддавалась.

Лили была мертва.

Но мертва ли? Что это?

Он заметил слабое биение у нее на боку — слабое, но нараставшее с каждой секундой биение…

Неужели еще остается надежда?

Обезумевший Фурне начал растирать ее тело и руки.

Может ли он оживить ее? Ну конечно же, она не умерла — она просто не могла умереть!

Пульс не исчезал, но странно — бился только в одном месте, сбоку, чуть ниже последнего ребра…

Он поцеловал ее холодные, неподвижные губы.

Подняв голову, он заметил, что биение прекратилось. В том самом месте, где оно только что было, появилась кровь, вытекавшая медленно, словно нехотя — темная венозная кровь, жидкий ужасающий пурпур.

А прямо из самой середины этого пурпура, из бока девушки медленно начала появляться серая острая морда, с которой капала густая кровь. Черные бусинки глаз настороженно уставились на лицо безумца — слышалось непонятное бормотание, и странно белая пена покрывала его губы.

Час спустя товарищи нашли Андре Фурне и его возлюбленную Лили — истерзанный безумец стоял на коленях, склонившись над изуродованным телом девушки.

Серой крысы в комнате уже не было.