преступление, не имеющее срока давности, и нам до конца дней грозит Ливенуорт или какая-нибудь другая знаменитая тюрьма. А то и чего похуже — ведь нынче по всей стране стирают пыль с электрических стульев, слишком долго стоявших без дела. Чеку из гранаты выдернул сам Джим, мы с Марвином стояли на стреме в торцах палатки. Я не пытаюсь снять с себя вину, просто излагаю обстоятельства дела. Мы все одинаково виновны и до сих пор одинаково трусим. Стоит одному из нас расколоться, и мы все будем в кандалах. Папаша лейтенанта ещё жив. Неужели вы думаете, что он забыл и простил? Если да, значит, вы до сих пор верите в сказки.

Вот почему мы каждый год собираемся на озере Симор. Не стоит впадать в самообман. В наших душах живут чувства вины и страха. Да что там живут — бурлят! И раз в год мы съезжаемся на озеро, чтобы проверить, не поднялась ли у кого точка кипения, не двинулась ли стрелка к красной отметке. Каждый из нас вот уже пятнадцать лет уверяет себя, что двое других молчат, и следующие одиннадцать с половиной месяцев можно спать спокойно.

Я приехал в гавань первым. Опробовал лодку, подготовил снасти, дотошно проверил подвесной мотор — ведь я механик. Рыбу мы ловим на блесну — забрасываем удочки и тихонько плывем по озеру, авось клюнет. Если мотор неисправен, на малых оборотах свечи начинают барахлить. Мне потребовалось почти полдня, чтобы привести лодку в рабочее состояние. И за что только бюро проката берет с клиентов деньги? Завершив работу, я поехал в городок, чтобы закупить свою долю снеди и выпивки. Когда я вернулся, Марвин и Джим уже объявились и грузили на борт пожитки. Странно, подумал я, что они прибыли одновременно. От моего дома до озера восемь часов езды, но и Джиму, и Марвину ехать гораздо дольше.

Марвин первым заметил меня.

— Привет! — воскликнул он. — Какие виды на улов? Местных спрашивал?

Я пожал плечами.

— Владелец лодки говорит, что клев будет не ахти. Надо забрасывать блесну на большую глубину.

Фигурой Марвин изрядно смахивает на колоду. Он не потерял ни фунта веса, да и вообще не изменился, разве что макушка стала совсем голой, и ему приходится прятать плешь, хитроумно зачесывая оставшиеся жиденькие волосы. Нос и щеки краснее, чем обычно. По-видимому, лопнули кровеносные сосуды. Впрочем, не мне злословить, я и сам прикладываюсь к бутылке.

— Плевать на владельца лодки, — с лживой служебной улыбкой разъездного торговца ответил Марвин. — Вся форель будет наша, а он пусть болтает, что хочет.

Джим спустился с палубы лодки на сушу.

— Предвкушаю удовольствие. Я обещал жене и сыну забить рыбой весь холодильник.

Приезжая на озеро, мы, разумеется, напяливаем самую затрапезную одежду. Я имею в виду себя и Марвина, потому что Джим — исключение. Его джинсы и пуловер выглядят так, словно ещё пять минут назад висели в магазине мужского платья. Даже на отдыхе он ни на миг не перестает быть преуспевающим законником — поджарый, с ровным золотистым загаром и тщательно расчесанными волосами. Положение обязывает, никуда не денешься.

— Господи, в машине ещё один громадный тюк! — пропыхтел Марвин.

Я предложил ему свою помощь, и мы двинулись к автостоянке. Вытаскивая из пикапа Марвина объемистый узел, я огляделся в поисках машины Джима.

— Я оставил её в Якиме у Марвина, — объяснил Джим, не глядя на меня. — Прошлой зимой я продал «джип» и купил «порше». Прекрасная машина, но багаж в нее, увы, не запихнешь. Я позвонил Марвину, и он согласился подбросить меня до озера.

— Да, — с усмешкой подтвердил Марвин. — В «порше», помимо пассажиров, влезают только зубная щетка и коробка пива. Новый «порше»! Джим не прогадал, когда выбирал свое поприще, не то что мы.

Я согласился. Мы немного натянуто посмеялись над шуточками Марвина, потом я взял ящик пива на льду и зашагал к лодке, задаваясь назойливым вопросом: что случилось? Ведь прежде мы всегда встречались только на берегу озера и приезжали туда порознь.

Рыбачить было уже поздно. Мы разбили палатки на берегу озера, милях в десяти от городка. Начало августа. Туристский сезон ещё продолжался, но в округе никого, кроме нас, не было, хотя на озере виднелись лодки и плавучие домики.

Мы принялись собирать ужин. По традиции, в первый вечер мы жарили отбивные по-нью-йоркски толщиной чуть ли не в десять сантиметров. Я привез жаровню, Марвин распилил сухое бревно. Потом мы вдвоем раздули огонь, и Джим принялся священнодействовать. Мясо у нас жарил только он.

Покончив с едой, мы сложили стол, растянулись в шезлонгах вокруг костра и принялись тянуть пиво. Отдыхать — так отдыхать. Спокойно лежа у костра, мы вели неспешную беседу ни о чем. В конце концов выяснилось, что мы поглотили огромное количество пива. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что в семидесятом году мы взяли за правило не пить на озере ничего крепкого и не принимать никаких наркотиков. Привозить с собой оружие тоже не разрешалось. Потому что в семидесятом Марвин нализался до зеленых чертей и принялся размахивать здоровенным револьвером, требуя, чтобы мы тотчас отправились в погоню за замеченным им медведем и пристрелили его. Медведи в здешних местах — не редкость. Тогда мы с Джимом насилу разоружили Марвина и уложили его спать, а наутро провели совет и постановили не пить и не палить из огнестрельного оружия. Никто из нас ни разу не вспомнил о досадном происшествии с Марвином, и с тех пор мы свято чтили правила поведения.

Мы болтали о футболе, о женщинах, словом, обо всем, о чем любят посудачить мужчины, и вскоре я решил осторожно выяснить, почему Марвин и Джим приехали на озеро вместе. Это обстоятельство не давало мне покоя. Заведенный порядок был нарушен, и я хотел знать причину.

— Якима, вроде, тебе не по пути, — сказал я Джиму. — Изрядный крюк. Ты мог бы позвонить мне: от Портленда до Сиэтла прямая дорога по Пятому шоссе.

Наступило неловкое молчание. Наконец Марвин сказал:

— Прошлой осенью от меня ушла жена. Я был в ужасном состоянии. За неделю до Дня благодарения Джим случайно оказался в Якиме и позвонил мне…

— Я ездил туда по делам, — поспешно ввернул Джим.

— Остаться одному в праздничный день — что может быть поганее, — продолжал Марвин. — Мы с Джимом пошли промочить горло, и я поплакался ему в жилетку, вот он и пригласил меня к себе на День благодарения.

— Я думаю, нам следует время от времени встречаться, — вставил Джим. — Не только в августе.

— Я очень признателен Джиму, — сказал Марвин. — И решил подбросить его до озера. Это — пустяк в сравнении с тем, что он для…

— Понимаю, — оборвал я его. — Я вас не упрекаю, просто мне стало любопытно.

Джим поднялся и подбросил в костер пару поленьев.