пересекал широкие моря и полноводные реки, одолевал джунгли и прерии, гулял по средневековым цитаделям и городам, путешествовал, открывал тайны, и чувствовал себя взрослым. Я любил чудных женщин и дрался с отчаянными врагами — правда, большинство из них было ботами, но, клянусь, они не отличались от настоящих.

А дальше появились… независимые Атманы.

Разумеется, изначально, мировое правительство в Дели признало их незаконными, и когда несколько обеспеченных старцев, перезаписали себя в виртуал, приняли яд, а затем объявили о правах на собственное имущество из Сети, их хотели стереть, уничтожить, как сломавшиеся программы. Но дело закончилось как обычно — ведь деньги решают все! Чиновники отказались от взяток, и адвокаты сетевых мертвецов оплатили услуги СМИ. Начался жуткий рев, раздутая телевизионщиками истерия быстро перекинулась на толпу, которой неожиданно объяснили, что Туристическая Программа предлагает не только удивительные развлечения, но и подлинное бессмертие…

Ужас подкрался внезапно, накрытый темною простыней. Подкрался — и бросился нам на спину. Сначала, за запись Атмана и сохранение его после смерти в Программе брали баснословные деньги. Однако вскоре, когда массовые протесты населения против завышенных цен на бессмертие заставили правительство приструнить монополистов, все решительно изменилось. Возможность купить Атман — то есть создать копию «себя» в виртуале, оказалась доступной для всех и… фантастически вожделенной. Миграция в ничто началась.

Сначала в электронный мир отправились старики и смертельно больные люди. Это было нормально, ведь бессмертие в виртуале задумывалось специально для них. В тот первый год, Туристическая Программа принесла много счастья, спасла потерявших надежду, дала возможность жить и работать тем, кто готовился умереть.

Однако уже второй год получился совершенно иным. За пенсионерами в глубины нереальной реальности, отправились крепкие и здоровые люди — бесконечным потоком, рекой в миллионы лиц. Женщины и юноши, девушки и мужчины. Новая волна беглецов уходила сеть не ради спасения жизни, — а чтобы чувствовать себя красивее и моложе, научиться летать и вызывать силой мысли пламя. Сдвигать руками горы и не дышать под водой. Все это оказалось возможно для электронных Атманов, ведь основой виртуальных пространств являлись старые добрые игры и кинофильмы. Тела «сбежавших» некоторое время сохранялись спящими в медицинских центрах, однако быстро старели и умирали. Удивительно, но оказавшись ненужным, человеческий организм изнашивался быстрее, даже в самых идеальных условиях. Впрочем, смерть физического носителя в реальном мире не печалила электронных мигрантов, ведь их виртуальная жизнь от этого не менялась.

Третий год Туристической Программы стал подлинной катастрофой. Когда в искусственный рай сбежало три четверти человечества, власти попытались закрыть Программу, однако «нескопированные» избиратели подняли массовый бунт. В результате невероятных усилий всех ведомств, концентрации оставшихся финансовых ресурсов и помощи армии, на четвертый год планету покрыли Системные Купола, полностью автономные, и совмещенные с ядерными реакторами, спрятанными в глубине под землей. Туда поместили могучие сервера, хранящие виртуал и его сбежавших в пустоту обитателей…

Усмехнувшись этим диким воспоминаниям, я снова глотнул из бутылки наркотической сомы, и поморщился от крепости безумно дорогого напитка. Сома называлась «Бабур» и стоила до неприличия дорого в том старом, канувшем в лету мире. В каком-то смысле бесценный напиток достался мне по наследству от Человечества. Когда последний чиновник правительства сбежал в виртуал, он кинул мне связку ключей от последних хранилищ. В нашем Куполе было много складов, и они были разными, однако я стал последним, кому они остались нужны.

— Все твое, Бхагаван, — сказал мне беглец, ухмыляясь. — Наслаждайся, пьяница, наслаждайся!

Я грубо отшил его, однако он не обиделся, а только сверкнул зубами и удалился. Впрочем, обидеться он не мог, ведь, там, куда все они уходили, и куда не мог уйти я, было слишком чудесно, чтобы вспоминать о плохом.

На складах я не нашел свежего мяса, фруктов и овощей — только стеллажи с концентратами, что было понятно, учитывая полное отсутствие землепашцев на нашей милой планете. Зато таблеток и морса я нашел вдоволь. А зря.

— У вашего мужа острое неврологическое расстройство, — говорили черноволосой Гури мои лечащие врачи, — он трудоголик, его постоянно мучает бессонница, он не может расслабиться, не может отдыхать. У феномена крайне неприятное объяснение. В височных долях мозга мы наблюдаем закупорку некоторых второстепенных нейронных каналов, это совсем не опасно, однако более трех-четырех часов ему находиться в Программе нельзя. Пребывание в состоянии Атмана попросту убивает вашего мужа, он один из немногих людей на планете, имеющих противопоказания к виртуальности — с его мозга нельзя снять копию, нельзя перезаписать. Единственными способами расслабления для мистера Бхагавана является алкоголь, а также химические наркотики.

— Зато он любит меня, и у него водятся деньги, — махала рукой моя Гури, целуя меня в щеку, ничего не понимая, — Вы знаете, по результатам прошлого года, Бхагаван признан лучшим сетевым чандала штата Мумбаи-Прадеш. Мой муж прекрасный работник!

Врачи кивали и улыбались.

Вспоминая тот день, я тоже киваю и улыбаюсь. Коновалы, обнаружившие у меня патологию нервной системы, мигрировали в Программу уже очень давно. Время от времени я захожу в их личные виртуальные вселенные и смотрю, чем занимаются эти высокообразованные животные. Основная масса обывателей в виртуале почему-то разыгрывает из себя богов — трахает все живое, и мочит ботов в брызгах крови и потрохов.

Очнувшись от путешествия по былому, я отрываю глаза от экрана, и вижу, что уже расцвело. Темнота отступала все это время, но постепенно и незаметно, как кобра, скользящая по траве. За размышлениями и едой, я не успел заметить, что пурпурный рассвет, прекрасный во все времена — с человеком и без человека, чарующий дивными красками и опьяняющий хмелем, цветет вокруг алым, пылающим маревом. В красках красного, первые лучи бредущего сквозь тьму солнца, проникают в мою неприбранную каморку.

Я подхожу к окну и вглядываюсь расширенными от сомы зрачками в свое последнее утро.

Внизу, за стеклами лежит пустая, пугающая земля. Безлюдные просторы без границы и без конца простираются перед моими очами из одного бесконечного края мира в другой. Ядерные реакторы, спрятаны глубоко под землей, и девственные леса