болят.
— А у кого из полицейских не болят? — спросил Джосс.
Брифинг на Луне проходил два дня. Джосс и Ивен теперь были уверены в том, что шахтеры и их корабли не будут больше так часто исчезать. Информацию, которую они доставили, обработали лучшие специалисты со многих стран на Земле. Националистические террористические группировки, основанные и финансируемые Такавабарой и другими, были обезврежены. О махинациях Такавабары подозревали и раньше, но не было никаких доказательств. Теперь их было больше, чем нужно. Сам он был под арестом в госпитале, по иронии судьбы, на Хайлэйндзе, в лучшем госпитале, в котором было оборудование, чтобы спасти жизнь человеку, страдающему гипоксией с повреждениями головного мозга, многочисленными ушибами и повреждениями, как будто его кто-то сильно ударил ногой по голове и по другим местам, очень сильно. Пиратская база была зарегистрирована как собственность Мэлл. И, к огромному удивлению Ивена, о затратах и о взрывах вблизи Земли не было сказано ни слова. Но и медалей им тоже не дали, хотя они думали, что заслужили… Лукреция подошла к ним в конце последнего совещания и сказала: — Что вы о себе думаете? Что вы особенные? Вас послали на задание, вы его выполнили. Что, вам теперь за это медали давать? Джосс и Ивен переглянулись. — Мы выполнили почти невыполнимое задание! — возмутился Джосс. — Без всякой помощи, в которой мы так нуждались. И это ничего по-твоему?! Лукреция нежно посмотрела на них. Ивен подозревал, что она так смотрела только на хронических больных. — Вы очень умные и хорошие, — сказала она. — Хоть вы даже и губите клетки мозга, употребляя такое, что нельзя даже признать алкоголем. Вы сделали то, что я от вас ожидала. Если вы действительно меня удивите, то я дам вам медали. А пока убирайтесь к черту! Пока я не передумала о двухнедельном отпуске. И мне нужны ваши письменные отчеты завтра к полудню! — она начала искать что-то у себя на столе, как будто искала, чем в них швырнуть… Поэтому они поступили мудро, и убрались. — Никакой благодарности! — сказал Джосс. — Никакой. Нам стоит обидеться… — О чем ты думаешь? — спросил Ивен. — Можно выпить того, что нельзя назвать алкоголем. Ивен слегка улыбнулся, и они направились в ангар.
Через четыре дня они были на Уиллансе. Семь дней прошло, — они все еще были на станции, и вечеринка, которую они начали, не кончалась. Они меняли бары, и Ивен даже сбился со счета, во скольких заведениях он был. Джосс делал заметки для справочника-путеводителя Мичелин. Тайская пища была великолепной. На Уиллансе! Отношение к ним резко изменилось, когда дошли слухи о том, что Джосс и Ивен обнаружили, и что затевали бандиты. Все, даже Турок, встречая их, покупали им выпить. Хотя Лайф и попытался затеять драку с Ивеном просто по старой памяти, но его усадили почти все посетители бара, а кто остался, принесли извинения за него. Потом Лайф подпевал Ивену его любимую «Уэльсскую песню» с чистым уэльсским акцентом. Ивен долго удивлялся, но потом перестал, когда кто-то показал ему бутылку домашнего эля. Он перестал удивляться вообще. На седьмой день праздновали за имя «Носатого», и его покраску проверили выливанием на него огромного количества спиртного, причем на каждый сантиметр корпуса! Имя «Носатый» произносили на всех языках, на которых только говорили на Уиллансе. Мэлл и Ивен стояли в стороне и наблюдали. Джосс во главе компании с бутылкой в руке кричал: — Чтобы на нашем корабле не было ни одного слабого места! Они обходили его и поливали. Ивен улыбнулся и сказал: — Наконец. — Что? — спросила Мэлл. — Наконец, он сказал — «наш корабль». Мэлл кивнула и тоже улыбнулась. — Так оно и есть. Ивен взглянул на нее. Вместе они отошли подальше к внутренним дверям ангара. — Так как насчет тебя? Ты теперь богатая дама, владеющая целой станцией? — Теперь мне приходится за ней следить, — сказала Мэлл и слегка улыбнулась. — Никто, конечно, не попытается у меня ее отнять. Но кто-то где-нибудь подумает, что она мне слишком легко досталась, — она грустно посмотрела на Ивена. — Но вы, ребята, так постарались! Придется потратить миллион, чтобы все восстановить. — Но компьютеры целы? Она кивнула. — Я наняла агента на Марсе, он уже нашел несколько контрактов. Мне и полиция платит за то, что я сохранила информацию Такавабары. Но все равно, потребуется, как минимум год, чтобы станция стала функционировать. А как насчет тебя? — спросила она. — Ты теперь знаменит. Ты раскрыл заговор националистов! Ивен засмеялся, но смех его не был полностью счастливым. — Знаменит. Вся слава идет полиции. А через неделю нам опять на работу. И Бог знает куда… — А можно узнать заранее, если вас пошлют сюда? — спросила Мэлл. Ивен грустно взглянул на нее. — А нужно ли? Она вздохнула. — Я даже не знаю. Сейчас все перемешалось. — Да. Но несмотря ни на что, ты должна знать… это было прекрасно. Она взглянула на него и улыбнулась. От этой улыбки у Ивена раньше перехватывало дыхание. Так было и сейчас. Но скоро это прошло и он улыбнулся ей. — Для меня тоже, — сказала она. — Может, когда-нибудь… — Может быть, — сказал Ивен. И это было так. В огромной Вселенной слова «невозможно» и «никогда» не существовали. Они посмотрели на веселую компанию, поливавшую корабль. — Я думаю, — сказал Ивен, — что если мы не выпьем, то сойдем с ума от ароматов. — Точно. Она посмотрела вокруг, затем вниз и подняла что-то, что лежало возле тела, похожего на Лайфа Турка. — Польем? — спросила она. — Конечно! — сказал Ивен и взял бутылку. Вместе они подошли к кораблю и стали его обливать.
Брифинг на Луне проходил два дня. Джосс и Ивен теперь были уверены в том, что шахтеры и их корабли не будут больше так часто исчезать. Информацию, которую они доставили, обработали лучшие специалисты со многих стран на Земле. Националистические террористические группировки, основанные и финансируемые Такавабарой и другими, были обезврежены. О махинациях Такавабары подозревали и раньше, но не было никаких доказательств. Теперь их было больше, чем нужно. Сам он был под арестом в госпитале, по иронии судьбы, на Хайлэйндзе, в лучшем госпитале, в котором было оборудование, чтобы спасти жизнь человеку, страдающему гипоксией с повреждениями головного мозга, многочисленными ушибами и повреждениями, как будто его кто-то сильно ударил ногой по голове и по другим местам, очень сильно. Пиратская база была зарегистрирована как собственность Мэлл. И, к огромному удивлению Ивена, о затратах и о взрывах вблизи Земли не было сказано ни слова. Но и медалей им тоже не дали, хотя они думали, что заслужили… Лукреция подошла к ним в конце последнего совещания и сказала: — Что вы о себе думаете? Что вы особенные? Вас послали на задание, вы его выполнили. Что, вам теперь за это медали давать? Джосс и Ивен переглянулись. — Мы выполнили почти невыполнимое задание! — возмутился Джосс. — Без всякой помощи, в которой мы так нуждались. И это ничего по-твоему?! Лукреция нежно посмотрела на них. Ивен подозревал, что она так смотрела только на хронических больных. — Вы очень умные и хорошие, — сказала она. — Хоть вы даже и губите клетки мозга, употребляя такое, что нельзя даже признать алкоголем. Вы сделали то, что я от вас ожидала. Если вы действительно меня удивите, то я дам вам медали. А пока убирайтесь к черту! Пока я не передумала о двухнедельном отпуске. И мне нужны ваши письменные отчеты завтра к полудню! — она начала искать что-то у себя на столе, как будто искала, чем в них швырнуть… Поэтому они поступили мудро, и убрались. — Никакой благодарности! — сказал Джосс. — Никакой. Нам стоит обидеться… — О чем ты думаешь? — спросил Ивен. — Можно выпить того, что нельзя назвать алкоголем. Ивен слегка улыбнулся, и они направились в ангар.
Через четыре дня они были на Уиллансе. Семь дней прошло, — они все еще были на станции, и вечеринка, которую они начали, не кончалась. Они меняли бары, и Ивен даже сбился со счета, во скольких заведениях он был. Джосс делал заметки для справочника-путеводителя Мичелин. Тайская пища была великолепной. На Уиллансе! Отношение к ним резко изменилось, когда дошли слухи о том, что Джосс и Ивен обнаружили, и что затевали бандиты. Все, даже Турок, встречая их, покупали им выпить. Хотя Лайф и попытался затеять драку с Ивеном просто по старой памяти, но его усадили почти все посетители бара, а кто остался, принесли извинения за него. Потом Лайф подпевал Ивену его любимую «Уэльсскую песню» с чистым уэльсским акцентом. Ивен долго удивлялся, но потом перестал, когда кто-то показал ему бутылку домашнего эля. Он перестал удивляться вообще. На седьмой день праздновали за имя «Носатого», и его покраску проверили выливанием на него огромного количества спиртного, причем на каждый сантиметр корпуса! Имя «Носатый» произносили на всех языках, на которых только говорили на Уиллансе. Мэлл и Ивен стояли в стороне и наблюдали. Джосс во главе компании с бутылкой в руке кричал: — Чтобы на нашем корабле не было ни одного слабого места! Они обходили его и поливали. Ивен улыбнулся и сказал: — Наконец. — Что? — спросила Мэлл. — Наконец, он сказал — «наш корабль». Мэлл кивнула и тоже улыбнулась. — Так оно и есть. Ивен взглянул на нее. Вместе они отошли подальше к внутренним дверям ангара. — Так как насчет тебя? Ты теперь богатая дама, владеющая целой станцией? — Теперь мне приходится за ней следить, — сказала Мэлл и слегка улыбнулась. — Никто, конечно, не попытается у меня ее отнять. Но кто-то где-нибудь подумает, что она мне слишком легко досталась, — она грустно посмотрела на Ивена. — Но вы, ребята, так постарались! Придется потратить миллион, чтобы все восстановить. — Но компьютеры целы? Она кивнула. — Я наняла агента на Марсе, он уже нашел несколько контрактов. Мне и полиция платит за то, что я сохранила информацию Такавабары. Но все равно, потребуется, как минимум год, чтобы станция стала функционировать. А как насчет тебя? — спросила она. — Ты теперь знаменит. Ты раскрыл заговор националистов! Ивен засмеялся, но смех его не был полностью счастливым. — Знаменит. Вся слава идет полиции. А через неделю нам опять на работу. И Бог знает куда… — А можно узнать заранее, если вас пошлют сюда? — спросила Мэлл. Ивен грустно взглянул на нее. — А нужно ли? Она вздохнула. — Я даже не знаю. Сейчас все перемешалось. — Да. Но несмотря ни на что, ты должна знать… это было прекрасно. Она взглянула на него и улыбнулась. От этой улыбки у Ивена раньше перехватывало дыхание. Так было и сейчас. Но скоро это прошло и он улыбнулся ей. — Для меня тоже, — сказала она. — Может, когда-нибудь… — Может быть, — сказал Ивен. И это было так. В огромной Вселенной слова «невозможно» и «никогда» не существовали. Они посмотрели на веселую компанию, поливавшую корабль. — Я думаю, — сказал Ивен, — что если мы не выпьем, то сойдем с ума от ароматов. — Точно. Она посмотрела вокруг, затем вниз и подняла что-то, что лежало возле тела, похожего на Лайфа Турка. — Польем? — спросила она. — Конечно! — сказал Ивен и взял бутылку. Вместе они подошли к кораблю и стали его обливать.