на боль в руке, и всем своим телом, как стремительной торпедой, таранным молотом врезался в человека-змею.

Оба свалились на землю. Олег ударил локтем прямо в кошмарную харю и еще добавил коленом в пах, как в детстве дрались и что потом заучивали в спецназе. Откатился в сторону — земля продолжала дрожать, и доносились все новые и новые взрывы, но он сейчас их уже не слышал — схватил ружье, вскочил с ним наперевес и снова кинулся на капитана.

Тот выставил перед собой пистолет и нажал на курок.

Но ничего не произошло.

Осечка? Обойма кончилась? Гадать было некогда. Олег вышиб ногой оружие из руки противника и ударил прикладом в голову изо всех остававшихся сил.

Максим Иваныч рухнул и захрипел.

Сев ему на грудь, Олег приставил ствол дробовика ко лбу поверженного врага.

Последние слова Максима Иваныча, сорвавшиеся с разбитых, изуродованных губ вместе с зелеными пузырями, были самым нелепым, что Олег когда-либо слышал в своей жизни.

— Родину не любишь, десантура…

Он выстрелил.

* * *

Дина помогла ему встать, со страхом и омерзением поглядывая на обезглавленное тело в военной униформе. От головы не осталось ничего — лишь кровавые ошметки устилали землю, перемешавшись в кашу с мхом и древесной трухой. Она отвернулась — подумала, что может ненароком напороться взглядом на желтый глаз, уцелевший где-нибудь в этом месиве…

— Олежка, ты ранен, тебе помочь надо.

Тот отмахнулся здоровой рукой.

— Потом… Посмотри лучше, что там у него…

Диана поняла без слов. Подхватила с земли перепачканный футляр, придирчиво осмотрела и неуверенно пожала плечами по результатам осмотра. Движение вызвало новую боль в ушибленном плече.

— Ну, что там?

— Не знаю. На чемодан похоже, только маленький…

— Дай-ка сюда. Интересно… Похоже, ткань стальными нитями прошита. Сколько его лупили, а все нипочем! А замочки-то сорваны, даже сбиты! Веревкой скреплено… погоди-ка, сейчас мы ее…

— Послушай, Олег, бросил бы лучше. Тебе это надо?

— Да погоди ты, дуреха. В такой вот упаковочке наверняка что-то очень важное должно храниться. И внутренний голос мне подсказывает, что это не иначе как…

Эпилог

спустя год

— …Ты уверена?

— Да. Это точно она. Волосы, лицо, глаза — все в точности как у матери!

Олег и Диана тихо переговаривались в светлом от солнца коридоре, глядя через большое окно второго этажа вниз. Там, в просторном, переполненном весенним звоном дворе детского дома, веселилась местная ребятня. На спортплощадке мальчишки гоняли старенький футбольный мячик, рядом несколько девочек играли в «классики». Тут же еще две соревновались друг с другом в прыжках через скакалку, а кто-то просто нежился под теплыми лучами, развалившись на узкой скамейке у входа.

Маша Кузнецова, которой со дня на день исполнялось шесть лет, тихонько стояла вместе с другими «болельщиками» у сетки за футбольными воротами. Словно почувствовав на себе взгляд, она медленно повернулась и посмотрела наверх. Заметив там Олега и Диану, вдруг белозубо улыбнулась — так, что на щечках появились милые маленькие ямочки — и весело помахала им ладошкой.

Диана засмеялась и ответила на приветствие.

— Ну, значит, так тому и быть, — кивнул Олег, усмехнувшись.

К ним подошла женщина — средних лет, в простом ситцевом платье, с волосами, уложенными в прическу в виде пчелиного улья, до смешного большую если сравнить с миниатюрной фигурой самой дамы. Чем-то директор детдома неуловимо напоминала главреда «Аномалии». Где та сейчас со своей газетой?..

Около года Олег и Диана провели в больницах, пока врачи занимались опытами с лекарством, проводили химический анализ и создавали на его основе более совершенный препарат. Еще месяц научный консилиум города вел наблюдение за ходом выздоровления. Когда же их наконец отпустили, выяснилось, что «Аномалия» прекратила свое существование. Газету выкупили городские власти и сразу же прекратили ее выпуск, а редакторшу, по слухам, забрали на повышение в какое-то центральное издание.

— Наталья Семеновна, мы решили, — сообщил Олег. — Возьмем мы эту девчушку.

— Отлично, — заулыбалась директриса. — Машенька чудесный ребенок!

— Так уж и чудесный? — чуть насмешливо наклонила голову Диана. Чем изрядно смутила собеседницу, судя по тому, как та мрментально покраснела.

— Ну разумеется, в таком возрасте многие дети еще хулиганят, балуются… — засуетилась директриса.

Бывшая журналистка снова вспомнила Ольгу Кузнецову. Красавица-блондинка, но с жестким характером… Малышка пошла в маму.

— Не беспокойтесь, — сказала Диана, — мы все решили окончательно.

Низенькая женщина вздохнула.

— Действительно, Наталья Семеновна, — подтвердил Олег. — Пойдемте, подпишем бумаги, какие нужно.

— Конечно-конечно, — директриса направилась было к своему кабинету в дальнем конце коридора, но потом вдруг замерла.

— Да! Еще один маленький нюанс…

— Понимаю, — кивнул Олег, доставая из кармана бумажник. — Как насчет благотворительного взноса в пользу вашего детдома?

— Нет, что вы! — встрепенулась директриса. — То есть, мы, конечно же, не против, вот только…

Диана с мужем выжидающе смотрели на нее.

— Прежде чем мы подпишем бумаги… — миниатюрная дамочка, казалось, умудрилась еще сильнее уменьшиться в размерах, так неуверенно она сейчас выглядела. — С вами хочет поговорить еще один человек.

— В смысле? Что еще за человек? — Олег нахмурился.

В ответ директриса многозначительно ткнула указательным пальцев в потолок и одними губами сказала: «Оттуда!», а уже затем, открывая дверь кабинета и пропуская их вперед, вслух добавила:

— Собственно, вас уже ждут. Вы побеседуйте, а я пока за Машенькой схожу…

Комнатка была небольшая, но обставлена со вкусом, хоть и не богато. На одной стене висел портрет Президента, у другой пристроился секретер с книжными полками. На корешках соседствовали фамилии Макаренко и Карнеги, а рядом с книгами пристроилась толстая кипа газет и журналов по педагогике. Напротив входа было большое, как и по всему зданию, окно, из которого открывался вид на песчаный берег протекающей по соседству речушки. Между окном и входом расположился письменный стол и несколько кресел. На месте хозяйки кабинета устроился человек неопределенного возраста в сером деловом костюме. В пальцах сцепленных на краю стола рук он держал маленькую копию государственного флага.

— Прежде всего, позвольте запоздало поздравить вас со свадьбой, господа Сергеевы, — негромко, но отчетливо произнес мужчина.

— Кто вы такой? — подалась