Землю для смены обстановки. Все эти годы отлынивание сходило мне с рук, но теперь-то я был прижат к стенке.

Я понял, что надо давать отбой и коротко отписал о своей готовности смениться, если компания очень настаивает. Вот так мне пришлось вспомнить о Земле.

Не прошло и недели, как из приемного отсека нуль-передатчика вылез мой сменщик. К тому времени я уладил все свои дела, оплатил счета и вообще настроился на отъезд.

Сменщиком оказался парень лет двадцати пяти с приятной улыбкой и светлой копной взлохмаченных волос.

— Собрался? — спросил он.

— Вроде бы, — буркнул я. — Пойдем… покажу хозяйство.

Часа два я объяснял что к чему. Парень попался толковый, грамотный; я сразу понял, что с обслуживанием передатчика у него проблем не будет. Показал ему, где он будет жить, посоветовал, как быстрей поладить с колонистами, растолковал, где самая хорошая рыбалка, на том и распрощались.

Уже стоя на подножке передатчика, я предупредил:

— Особенно удобно не устраивайся. Через тридцать четыре недели вернусь.

— Не бойся. Знаю, что я временный.

— Вот-вот, не забывай об этом.

Я шагнул в передатчик. От предстоящего путешествия у меня слегка сосало под ложечкой, хотя я и понимал, что неполадки исключены. Последний раз я совершил межзвездный прыжок в нуль-пространстве шесть лет назад, но теперь был, можно сказать, не в форме.

— Готов? — спросил новый техник.

— Угу.

Он включил машину. Я увидел наплывающий на меня зеленоватый туман, но не успел закрыть глава, как и следа его не осталось, только это было уже где-то в другом месте. Эдак, примерно, за шестьсот световых лет от Кроуфорда IX. Я сидел, обалдев, в отсеке, передатчика размером в пляжную кабинку — а снаружи меня кто-то рассматривал.

— Господин Риз?

Он самый. Где это я?

— Как вам и положено, в нью-йоркской конторе «Трансмэта». Выбирайтесь, пожалуйста, и мы обсудим вашу отпускную программу…

— О'кей.

Не без волнения я вылез наружу и… сразу очутился в том еще помещеньице.

«Роскошный» — не то слово для подобного кабинета. К обстановке оно еще подошло бы, но вот какими словами описать стены и потолок — даже не знаю. Об их существовании я и догадался-то не сразу. Сначала мне почудилось, будто я на незнакомой планете без признаков атмосферы. Потом сообразил: там, где кончается ковер, идет объемное изображение живописной местности. Звезды, луны и планеты — это уже было на потолке. Чуть позже я обнаружил, что звезды перемещаются, точно в планетарии, только такого роскошного небосвода не видывали ни в одной галактике.

Я долго сдерживал дыхание, но затем понял, что дышу вполне нормальным воздухом. На меня с улыбкой смотрели четверо мужчин — видно, начальники средней руки, судя по их не шибко цветущему виду.

— С возвращением на Землю господин Риз, — произнес один из них. — Какое ужасное недоразумение, что вас так долго продержали без отпуска…

— Меня это устраивало.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Вам предстоит тридцать четыре недели сплошных удовольствий, господин Риз. Вот ваши отпускные деньги с начисленными процентами…

Он протянул мне чек. В нем значилась сумма, равная годовому жалованью. Я промычал что-то нечленораздельное.

— Естественно, — продолжал он, — Земля покажется вам поначалу несколько странной. Те двенадцать лет, что вы отсутствовали, человечество не стояло на месте, и на первых порах вам будет немного не по себе.

— Тем более, что я не знаю ни одной живой души на всем земном шаре, — пробурчал я. — Небось и прежних друзей после стольких лет не найти…

— Конечно, — улыбнулся он. — Мы понимаем ваше положение. Мисс Дуайер, будьте любезны, войдите. Это мисс Дуайер, один из наших секретарей. Мы попросили ее опекать вас в течение первой недели на Земле, пока вы снова не привыкнете к здешней жизни…

У меня отвисла челюсть — вошла высокая, статная девица с бирюзовыми волосами, золотистыми глазами и чудненькими, полненькими, прямо сделанными для поцелуев губками, опять же бирюзовыми. Она была одета в блузку, прозрачную спереди, — правда, пятно прозрачности то и дело перемещалось, так что толком ничего не разглядишь — и в облегающее коричневое трико. В общем, пальчики оближешь. На Кроуфорде IX нередко случается увидеть обнаженное тело, только это нисколько не волнует, а тут во мне, ей-богу, тотчас взыграла кровь. Одно дело, когда, в жаркий день женщины из колонисток тут и там раздеваются по пояс, чтобы освежиться холодной водой. К этому скоро привыкаешь. Ну, а если девушка одета в блузку, которая играет с тобой в кошки-мышки с раздеванием, то сами понимаете.

— Привет, — сказала она. — Меня зовут Кэрол Дуайер. А вы Эд Риз?

Я кивнул.

Тут четверо начальников бодренько попрощались и исчезли, а я, как болван, стоял, зажав в кулаке чек, и пялил глаза на Кэрол Дуайер. Знать бы, что к отпуску пристегивают таких красоток, не стал бы я ждать двенадцать лет. Это самое я и сказал. Кэрол залилась симпатичным румянцем.

— Мне рассказали, что вы не были на Земле целую вечность.

— Верно. Шесть лет на Монрони VII и шесть на Кроуфорде IX.

— Видно, современные земные моды еще не проникли в вашу глухомань. Вас, кажется, удивляет мой костюм.

— Костюм весьма… хм., впечатляющий.

— Просто таков в этом году самый модный цвет. Вам с непривычки странно видеть женщину с бирюзовыми волосами, но скоро это пройдет.

— Ну да. Конечно, этот цвет, — пробормотал я, отводя глаза от соблазнительной прозрачности, сновавшей по блузке.

Она подошла к стене, толкнула локтем причудливый выступ «скалы», и часть изображения деполяризовалась, превратившись в обыкновенное окно. Кэрол сказала:

— Я много всего наметила на эту неделю. Будем развлекаться от души. Вам нравятся лав-шоу? Интуициорамы? Нам столько…

Я ахнул.

— В чем дело? — спросила Кэрол.

— Там, — ответил я и показал за окно на хаос, царивший снаружи. Мы находились, вероятно, на восьмидесятом этаже громадины небоскреба. Ниже все пространство было исчерчено мостами, протянутыми между нашим зданием и соседними. Далеко-далеко внизу, как растревоженные муравьи, сновали автомобили. В сторонке медленно текла разноцветная река — я догадался, что это бесконечные вереницы прижатых друг к другу пешеходов. Казалось, снаружи все — шум, неразбериха, бред.

Я с трудом удержался, чтобы не кинуться от этого окна к родному нуль-передатчику, но, сохраняя по мере сил достоинство, медленно повернулся к окну спиной.

Я глотнул воздух. Меня прошиб пот.

— Что-то голова кругом идет, а? Отвык я от городов.

— Ну, привыкнуть-то недолго.

— Может быть, — ноги у меня были словно