как к другу, а не как к наказанию.

И миссис Микер обратила внимание, что, когда пришла его очередь сдавать, он тоже не предложил ей снять колоду. После этого раза сдающий всегда снимал себе сам, как будто они и впрямь были самыми близкими друзьями.

Он и вправду оказался сообразительным. Поначалу он допустил несколько ошибок. Затем он доставил миссис Микер истинное удовольствие, с крупным счетом проиграв первую игру и почти выиграв вторую. И все это он делал, как заметила миссис Микер, одновременно беседуя и флиртуя с Полли. Ей было тревожно наблюдать ту небрежную ловкость, с которой он одновременно распоряжался картами и ее потерявшей голову внучкой. Это, казалось, обесценивало и крибидж и Полли, вместе взятых, точно так же как сунутые ей под нос деньги обесценивали для нее истинную значимость “Казуарины”.

В целом это был очень беспокойный вечер.

За ним последовали другие. Йегер приезжал снова и снова, чтобы повторить предложения своего клиента, играл в крибидж и ухаживал за Полли. Это заставило миссис Микер подумывать, а не отказать ли ему от дома. Но на каком основании? Если из-за того, что он нравится Полли, то это бесполезно. Чтобы убедиться, насколько это бесполезно, достаточно было посмотреть на Полли в компании этого человека.

Был только один толк от бесцеремонного вторжения Эдварда Йегера в их жизнь. Он стал превосходным игроком в крибидж, а миссис Микер вынуждена была признать, что хорошая партия в крибидж действовала на нее, как старое доброе вино. Другие карточные игры никогда ее не интересовали. Она всегда говорила, что крибидж – это единственная настоящая проверка на смекалку и самообладание. Проблема всегда состояла в том, чтобы найти партнера с подходящим темпераментом, и теперь она нашла его в Эдварде Йегере. Хотя проигрывал он чаще, чем выигрывал, каждую игру он превращал в состязание.

Она начала получать удовольствие от этих ежевечерних дуэлей. Уже давно она не испытывала ничего более приятного, чем движение руки, отмечающей очередную победу над этим грозным противником. И отказаться от этого удовольствия из-за того, что она испытывала смутное чувство неприязни от его самоуверенного поведения, его надменно-улыбчивой самонадеянности, – нет, она не могла. Никак не могла.

Но нельзя сказать, что она не была готова к ужасному разоблачению, когда оно последовало. Его принес молодой Дафф Пибоди. Его отец вел правовые дела Маркуса-старшего, и Дафф унаследовал не только юридическую контору, но и кое-какие права на семейство Микеров. В частности, право на Полли. Как он однажды честно признался миссис Микер, то, что Полли работает у него, было для него бесконечной мукой.

С одной стороны, она легкомысленна и абсолютно непригодна к работе; с другой – ее присутствие полностью сбивает его с толку. Насколько он мог судить, единственным выходом было жениться на ней, но, увы, Полли оставалась глуха ко всем его мольбам.

И вот в пасмурный день он внезапно пожаловал в “Казуарину”, когда миссис Микер гуляла у воды и кормила чаек, которые сбились стаей у ее ног. Миссис Микер поняла, что с ним что-то не в порядке, и она, предоставив чайкам возможность кормиться самим, стала слушать то, что он ей говорил. Он сказал, что произошла ужасная неприятность. К счастью, Полли настолько наивна, что с удовольствием объявила о своем намерении выйти замуж за этого головореза...

– Головореза? – переспросила миссис Микер. – Выйти замуж?

– Да, – ответил Дафф, – именно так она и сказала – выйти замуж. И теперь, когда я потрудился навестило нем справки, я могу вам точно сказать, что ваш друг Йегер – самый настоящий головорез. Человек, на которого он работает, Лео Август – рэкетир, возглавляющий игорный синдикат под крышей большого бизнеса. Йегер – его человек в этих местах. Нельзя сказать, что он только притворяется хорошо воспитанным и образованным. Все это у него есть, и именно это подкупило Августа.

Как мне сказали, Август жаждет попасть в светское общество. И такие люди, как Йегер, производят на него впечатление.

Миссис Микер почувствовала одновременно злобу и страх.

– Ну, теперь все ясно. Эта крупная сумма денег. Этот уродливый человечек, который всегда ждет в машине...

– Да, это любимый телохранитель Августа, Джо Михалик. На его счету несколько убийств.

– А Полли знает обо всем этом? Вы ей сказали?

– Конечно. И когда она выложила это Йегеру, тот отшутился. Повернул дело так, чтобы все выглядело, как будто я ревнивый ухажер, который старается от него избавиться.

– Но она же знает, что эти люди сделали с ее отцом. Я никогда от нее этого не скрывала.

– Она отказывается видеть между этим какую-либо связь. Для нее Йегер – самая романтическая фигура в ее жизни, вот и все. С ней невозможно разговаривать.

– Как это ужасно. Дафф, мы должны что-то сделать. Что мы можем сделать?

– Вы имеете в виду: что можете сделать вы? Возможно, что для Йегера интерес к Полли – это просто способ заставить вас продать поместье. А что, если вам с ним договориться? Вы продаете ему “Казуарину”, а он оставляет в покое Полли.

– Разве такой, как он, пойдет на это? А что, если он расскажет Полли, что я пыталась откупиться от него? Вы можете себе представить, какая будет реакция? Нет, должен быть какой-то другой выход.

Но миссис Микер знала, что легче сказать, чем сделать. И она стояла так, в отчаянии, а чайки кружились над ее головой, громко требуя своего ужина, и кружевная пена прибоя плескалась у ее босых ног. С набегающей рябью подплыл бледный, с синей каймой пузырь сифонофоры, и миссис Микер с отвращением попятилась, когда ярко-алое, с фиолетовым мясистое тело животного с тонкими черными нитями смертоносных щупалец вынесло на берег. Эти сифонофоры были ее давнишними врагами. Однажды одна ужалила ее, когда она купалась, и возникло такое ощущение, что руку жгут раскаленным железом. Прошли два мучительных дня, прежде чем боль утихла, и с тех пор она вела постоянную войну с этими существами, которые заплывали в пределы ее владений.

Сейчас она с отвращением смотрела на это беспомощное животное на песке с раздувшимся пузырем, который раскачивался взад и вперед на теплом ветру.

– Достаньте мне скорей вон ту палку, прибившуюся к берегу, Дафф, приказала она, и, когда он достал, она изо всей силы вонзила ее в пузырь, который с треском лопнул.

– Сначала пусть лопнет, – объяснила она, – а затем погибнет.

Она отнесла на палке скользкие останки