ходить туда самостоятельно. Замените слово «маленькая» на «глупенькая», и вам станет ясна суть высказывания мамы.

Только не подумайте, что Фрида — умственно отсталая. Она тоже учится в Трайбекской экспериментальной школе и получает стипендию. Не так давно Фрида стала горячей поклонницей Уитни Робертсон и вступила в ряды «ходячих мертвецов». Так мы с Кристофером прозвали большинство своих одноклассников. Для многих людей зомби — это восставшие из мертвых, а для нас с ним — известные личности школы. У них, как и у настоящих зомби, нет ни индивидуальности, ни души. Правда, в нашем случае они все-таки живые. Тем не менее у них нет никаких собственных интересов (а если и есть, то они их безжалостно подавляют, лишь бы соответствовать). Они готовы на все, чтобы выставить себя в выгодном свете перед кумиром. Такое поведение явно напоминает зомби. Следовательно, большинство учащихся нашей школы — «ходячие мертвецы». Страшновато, знаете ли, наблюдать, как твоя родная сестра медленно превращается в одного из «ходячих мертвецов». И сделать-то ничего нельзя. Разве что стараться почаще стыдить ее на людях. Поэтому, как вы догадываетесь, мы с сестрой были вовсе не в восторге от маминой идеи.

Кстати, когда родилась сестра, настала мамина очередь выбирать имя. Надо сказать, что наша мама профессор, она преподает научный феминизм в Нью-Йоркском университете. И вот беднягу назвали Фридой, в честь Фриды Кало — мексиканской художницы-феминистки, известной своими автопортретами с усами и сросшимися бровями.

— Ма-а-ам, — заныла Фрида, — ну почему Эм обязательно должна идти со мной? Она только все испортит!

— Ничего она не испортит, — отрезала мама, грозно посмотрев на раскапризничавшуюся дочь. — Эм лишь проследит, чтобы ты в целости и сохранности вернулась домой.

— Мама, «Старк» в двух шагах отсюда!

Однако та была непреклонна. Еще со времени строительства гипермаркета возле него постоянно собирались митинги протеста. Когда жители соседних домов поняли, что на месте «Маминой лавки фруктов и овощей», расположенной в центре пустыря на углу Бродвея и Хьюстон-стрит, собираются что-то возводить, начались бесконечные пикеты. Этот замечательный магазинчик на юге Манхэттена находился всего лишь через две улицы от нашего дома. «Мамина лавка» была проверенным местом: в отличие от местного супермаркета, здесь всегда имелись свежие фрукты и овощи, а цены радовали глаз, чего не скажешь о близлежащем магазине на Бродвее.

Мы с мамой, как и многие жители нашего района, возмутились, узнав о планах застройки пустыря. Активисты организовали пикет в защиту «Маминой лавки», а «Старку» предъявили требование убираться вон. Однако, несмотря на митинги протеста, обращения в газеты, подрывную деятельность «зеленых» на стройплощадке (клянусь, я в этом не участвовала, хотя предки почему-то вбили себе в голову как раз обратное), угрозы бойкотирования гипермаркета местной общественностью, «Мамину лавку» все-таки снесли, и строительство «Старка» пошло полным ходом. И вот посетителей уже ждут три этажа аудио- и видеодисков, видеоигр, электроники и книг (в крошечном уголке на задворках магазина), а владельцев небольших местных магазинов — разорение (многие уже начали распродавать товар и закрываться).

Грандиозное шоу, приуроченное к открытию гипермаркета, включало множество рекламных акций: бесплатная закуска и напитки (сухарики «Старк» и «Старк-кола»), выступления самых популярных певцов и, наконец, возможность получить у них автограф. Именно поэтому Фрида так рвалась туда. Она, в отличие от остальных жителей района, просто не могла дождаться открытия «Старка», расположенного буквально на расстоянии плевка от окна ее спальни. (Вы только не подумайте, что Фрида может совершить такой низменный поступок, как плевок! Боже упаси!) Ее абсолютно не волновало, что «Мамина лавка» переехала в Алфавитвилль — неприглядное место в другом конце района, — и мы теперь будем вынуждены давиться увядшей зеленью и почерневшими бананами из местного супермаркета.

— Мам, ну что может случиться? — канючила Фрида. — Обещаю, что буду смотреть в оба на случай беспорядков. Ну хочешь, велосипедный шлем надену?

Мама пояснила, сурово глядя на нее:

— Беспорядки тут ни при чем. Мне этот ваш Габриель Луна не нравится.

Краска смущения залила круглые щеки Фриды. Что тут скажешь? У нее круглые щеки, прямые каштановые волосы, карие глаза, средние рост и вес, ножка… сорокового размера — таковы наши гены, тогда как высокие скулы и все остальное, что отличается красотой, природа припасла для таких, как Уитни.

— Ма-а-ам! — захныкала Фрида. — Ты чего? Ему, наверное, все двадцать. Луна мелочью не интересуется.

Она произнесла эти слова лишь разумом, но не сердцем. Блеск в глазах Фриды сразу выдал, что втайне она надеется как раз на обратное. Сестра искренне верила, что Габриель Луна втрескается в нее по уши, как только та попросит у него автограф. Я еще помню, что такое четырнадцать лет: самой было столько же лишь два с половиной года назад.

Однако мама мудро заметила:

— Тогда почему бы Эм не сходить с тобой? Просто на всякий случай.

— На какой такой случай?

— На случай, если Габриель Луна пригласит тебя на вечеринку в свой пентхаус.

Именно об этом Фрида и мечтала. Однако, ни за что на свете не желая признавать, что мама попала в точку, огрызнулась:

— Нет у него никакого пентхауса. И вообще, Габриеля не привлекает мишурный блеск славы.

Услышав «мишурный блеск славы», я не сдержалась и прыснула, на что Фрида сухо заметила:

— Габриель не такой. У него небольшая квартирка где-то недалеко от нас. Луна не похож на сладеньких мальчиков-клонов, которых штампуют музыкальные компании. Так что не надо, Эм, его заранее презирать. Габриель поет песни собственного сочинения. У себя в Лондоне он легенда, но здесь — пока никто.

— Только не для читательниц вашего девчачьего журнала! — возразила я. — Ты же прямо цитатами разговариваешь! К примеру, «мишурный блеск славы» явно из прошлого номера.

Фрида подозрительно покосилась на меня и потребовала ответа:

— Минуточку, а откуда такие сведения? Значит, не только своими видеоиграми интересуемся, да?

Я вздохнула:

— А что мне было делать, если я дочитала свой журнал и читать больше было нечего?

Фрида очень расстроилась, что руководство «Старка» проявило чудовищную недальновидность и назначило торжественное открытие в последние теплые выходные сентября. Дело в том, что всех ее друзей из «ходячих мертвецов» родители «насильно уволокли» в летние коттеджи в фешенебельном пригороде. Фриду, естественно, тоже позвали.