мне остается сделать.

- С удовольствием, - сказал незнакомец, все также смеясь, и засунул свой пистолет за пояс.

Полковник последовал его примеру.

- Теперь, - продолжал незнакомец, - мне надо кое о чем поговорить с вами. Но, как вы сами видите, место не особенно удобно для интимной беседы.

- Да, действительно! - сказал полковник, принимая шутливый тон странного человека, с которым так неожиданно свел его случай.

- Я в восхищении, что вы того же мнения, что и я, - сказал тот. Итак, полковник, будьте так любезны отойти со мной на несколько шагов в сторону, и я отведу вас в такое место, которое, по-моему, будет как нельзя более удобным для нашего с вами объяснения.

- Я к вашим услугам, кабальеро, - ответил полковник с легким поклоном.

- Так пойдемте! - сказал незнакомец и с этими словами стал пробираться сквозь чащу кустарников; полковник последовал за ним.

Путь их не был долгим: незнакомец привел полковника к тому самому месту, где была привязана его лошадь. Возле лошади полковника стояла теперь другая. Здесь незнакомец остановился.

- На коней! - сказал он.

- Зачем? - спросил молодой офицер.

- Да для того, чтобы уехать отсюда, черт возьми! Разве вы не возвращаетесь в Гальвестон?

- Да, я еду туда. Но...

- Но, - перебил его незнакомец, - вы были бы не прочь побродить еще немного возле того дома, где я увидел вас. Не правда ли?

- Сознаюсь в этом.

- Так я скажу вам по чести, что вы поступаете неблагоразумно, и по двум причинам: первая та, что вы ничего не узнаете больше того, что вам уже известно, то есть что в этом доме обыкновенно собираются инсургенты (Инсургенты - повстанцы.). Вы видите - я с вами откровенен!

- Я это признаю. Но теперь потрудитесь сообщить мне вторую причину.

- Она очень проста: вы рискуете тем, что вас каждую минуту могут угостить пулей, а вам известно, что техасцы довольно недурные стрелки.

- Конечно! Но и вам также известно, что для меня это несущественно!

- Позвольте. Храбрость, по моему мнению, состоит не в том, чтобы подвергать свою жизнь опасности, а в том, чтобы не дать себя убить из-за пустяка.

- Благодарю вас за наставление, кабальеро.

- Так мы едем?

- Тотчас же после того, как вы мне сообщите, кто вы и куда едете.

- Черт возьми! Меня удивляет, что вы до сих пор меня не узнали, потому что мы друг с другом были некогда в отношениях если и не особенно близких, то, по меньшей мере, приличных.

- Очень может быть. Голос ваш мне знаком; мне помнится, я уже слышал его где-то. Тем не менее я положительно не могу припомнить, где именно это было и при каких обстоятельствах.

- Черт возьми! Позвольте мне сказать вам, полковник, что память у вас коротка! Впрочем, со времени нашей последней встречи произошло столько событий, что немудрено, что вы меня забыли. Двумя словами я напомню вам все. Я - Джон Дэвис, бывший торговец невольниками.

- Вы? - воскликнул полковник в удивлении.

- Да, я.

- А-а, вот как, - продолжал полковник, гордо скрестив руки на груди и глядя ему прямо в лицо, - в таком случае мы должны свести друг с другом кое-какие счеты!

- Насколько мне помнится, полковник, у нас с вами не было никаких счетов.

- Вы забыли, господин Джон Дэвис, каким образом вы воспользовались моей доверчивостью, чтобы изменить мне?

- Я? Вы ошибаетесь, полковник! Я, слава Богу, не похож на мексиканца, а потому сделать этого не мог. Я служил своей стране так же точно, как вы служите вашей, вот и все. Во время революции каждый - сам за себя, вам это известно.

- Эта поговорка, быть может, подходит к вам, мистер Джон Дэвис, я с этим согласен. Что же касается меня, то для меня закон чести один - он предписывает мне совершать поступки открыто, высоко подняв голову!

- Гм! На это можно многое возразить, но не об этом речь в настоящую минуту. Доказательством того, что вы несправедливы ко мне, может служить хотя бы то, что всего за несколько минут перед тем жизнь ваша была в моих руках, и я не воспользовался этим.

- Очень жаль, потому что, клянусь вам, если вы не станете защищаться, то я лишу вас жизни сию же минуту! - сказал полковник, взводя курок своего пистолета.

- Вы это говорите серьезно?

- Совершенно серьезно, поверьте мне.

- Вы - сумасшедший! - сказал Джон Дэвис, пожав плечами. - Какой черт внушил вам мысль убить меня?

- Будете вы защищаться? Да или нет?

- Подождите одну минуту! Что вы за человек такой? С вами просто невозможно прийти к соглашению!

- Говорите, но покороче!

- О, что касается этого, то вам известно, что я не люблю длинных разговоров.

- Я вас слушаю.

- Месть только тогда хороша, когда она приносит полное удовлетворение. Выстрел был бы сигналом к вашей смерти, потому что вы будете окружены и настигнуты прежде, чем вы успеете закинуть ногу в стремя. Вы ведь это знаете, не так ли?

- К делу мистер Дэвис! Я тороплюсь!

- Вы согласны с тем, что то, что я говорю, не трусливая увертка с моей стороны с целью избавиться от поединка?

- Я знаю, что вы храбры!

- Благодарю! Я не стану оспаривать серьезности повода, который вам угодно было представить мне для вашего вызова, повод - ничто для таких людей, как мы с вами. Но я даю вам честное слово быть к вашим услугам в тот день и час, когда вам заблагорассудится вызвать меня на дуэль, будь то при участии свидетелей или без таковых. Согласны вы на это?

- Но не лучше ли нам сесть на лошадей, выехать в поле, расстилающееся перед нами, и довести дело до конца сейчас же?

- Меня бы это устроило, но, к сожалению, я вынужден отказаться от этого удовольствия. Повторяю вам, что мы не можем драться, по крайней мере в настоящую минуту.

- Но почему? Почему?! - воскликнул молодой человек с лихорадочным нетерпением.

- Вот по какой причине, если уж вы непременно хотите знать: военачальники техасской армии дали мне в высшей степени важное поручение к генерал-губернатору Гальвестона, генералу Рубио, и вы слишком благородны, чтобы не понять, что я не имею права рисковать жизнью, которая в данное время принадлежит не только мне.

Полковник поклонился с изящной вежливостью, и заткнув свой пистолет за пояс, проговорил:

- Я весьма сожалею о том, что здесь произошло. Извините меня, сеньор, что я не сумел сдержать своей гневной вспышки. Я сознаю, насколько ваше поведение было благоразумно и деликатно. Смею надеяться, что вы извините меня.

- Забудем о том, что здесь произошло, полковник. Как только я исполню поручение, я буду к вашим услугам, а теперь, если ничто вас здесь не задерживает, поедем вместе в Гальвестон.

- С удовольствием принимаю ваше предложение. Между нами заключено перемирие, а потому будьте так добры считать меня пока одним из ваших друзей!

- Отлично! Я был убежден, что мы придем к этому. Так на коней, и в путь!

- Я ничего не имею против