полковника.

— Ай-иии! — тихонько выдохнул Клэнтон, едва только жёлтый свет сомкнулся за Пересом. Когда тот вошёл в приёмную Фентона, все офицеры в гарнизоне, кроме дежурных, были налицо: майор Стейси, капитаны Боулен и Тендрейк, ещё один капитан, незнакомый Пересу, и трое лейтенантов.

Полковник Фентон был в плохом настроении. То был человек, любивший следовать порядку, установленному им самим для себя, и одним из его правил было: тушить свет в девять, и ночью — десять часов здорового сна. Его обращение к скауту содержало скрытый упрёк:

— Будет лучше для вас, Перес, если то, ради чего вы нас собрали, окажется важным. Меня не устраивает побудка гарнизона по пустякам посреди ночи.

— Есть даже слишком важная причина, — пробормотал скаут, — но она вам не понравится. Ташунка Витко и с ним пятьсот воинов-оглала из группы Плохих Лиц встали лагерем к северо-востоку от нас. Они направляются в Волчьи горы.

— А нам-то что? — майора Стейси оторвали от общества более привлекательного, чем его заспанные товарищи. — Что такое пятьсот индейцев, больше или меньше?

— Да, Перес, — согласился полковник Фентон. — Что с того? Чёрт возьми, приятель, не для того же ты поднял нас с постели, чтобы сообщить, будто обнаружил пятьсот индейцев. — При этих словах бесшумно растворилась дверь приёмной, и Клэнтон, второй скаут, скользнул внутрь и встал у стены.

— Вы, видно, не расслышали, — ответил Перес невозмутимо. — Я сказал «Ташунка Витко». Если уж это не способно вас разбудить, так ничто не разбудит.

— Ах, да перестаньте говорить по-индейски, Перес. — Их вынужденные, служебные отношения ни в коей мере не уменьшили неприязнь, которую Стейси испытывал к полукровке. — Кто такой этот Ташунка Витко?

— Да, — эхом отозвался полковник Фентон сухо. — Нам что, следует тревожиться?

— Я лично встревожен, — просто заявил Перес.

— Ну? — в тоне полковника мелькнул оттенок серьёзности скаута.

— Ташунка Витко — самый опасный среди живых сиу. Может, вы больше слыхали о Красном Облаке и Сидящем Быке — но те и затронуть не смеют Ташунку. Сидящий Бык, как ни велик, да и Красное Облако тоже, но когда дело доходит до битвы, они исполняют приказы Ташунки. Я жил вместе с ним и знаю его. Там, где он появляется, начинается одно и то же.

— Что именно? — резковато, скептически осведомился Стейси.

— Война.

— Послушайте, Перес, — терпеливый голос полковника Фентона по-прежнему не выражал интереса, — Ясно, что вы настроены самым серьёзным образом, но я всё никак не пойму, к чему вы клоните. Что вас так тревожит в связи с этим Ташункой Витко? Кажется, я никогда не слышал прежде этого имени.

— Нет, и все остальные тоже, — воинственно вставил Стейси.

— Может, вам оно больше понравится по-английски? — раздался неожиданно сзади низкий голос. Офицеры обернулись, увидев Клэнтона, который стоял в тени за светом лампы, высокий и смуглый, словно какой-нибудь сиу.

— Клэнтон! — воскликнул Стейси сердито. — Вы бы хоть стучали перед тем, как войти. Все вы, индейские любимчики, шныряете вокруг, точно воинственные дикари.

— Я жду, чтобы перевести вам имя Ташунка Витко, — напомнил им скаут, ухмылкой выражая удовольствие от ситуации. — Покрепче возьмитесь за собственные скальпы, джентльмены.

Офицеры ждали, пока Клэнтон не оглядел их всех суровым взглядом.

— Неистовая Лошадь! — произнёс он, намеренно отчеканивая слова.

— С таким же успехом вы могли бы по-детски сказать «у-у-у!» со всем этим вашим глупым драматизмом, — снова вступил Стейси. — Что нам теперь прикажете делать — лезть на дерево? Думаете, это смешно, Клэнтон?

— Нет, — ответ белого скаута, прозвучавший в натопленной комнате, был как кусок льда. — И то, что говорите вы, — тоже. Вас считают опытным строевым офицером, вы находитесь в самом жарком месте военных действий на всей карте, и у вас не хватает разума сложить вместе Неистовую Лошадь и пятьсот воинов-оглалов, передвигающихся по степи посреди зимы. Да это же дважды два, и ответ тут один, как сказал Поуни, — война.

Прежде чем ярость Стейси смогла найти словесное выражение, вступил полковник Фентон:

— Клэнтон, я думаю, что вам следует извиниться. В конце концов, майор Стейси — старший офицер и, конечно, джентльмен. Я бы не хотел…

— Прошу прощения, полковник, — прервал скаут, прищурившись. — Я не извинюсь и не стану служить под началом такого офицера. Я ухожу.

Ответ майора Стейси был накалён гневом.

— Да уж, конечно, уходишь, наглый ты…

— Я не потерплю от вас оскорблений, майор. — Большая рука скаута скользнула вниз и чуть назад, задержавшись на длинной рукояти кольта.

— Джентльмены! Я вынужден напомнить вам обоим о том, где вы находитесь, — гневные слова полковника Фентона заполнили опасную паузу. — Дискуссия окончена. Клэнтон и Перес, останьтесь. Остальным — спокойной ночи. — Последние слова его прозвучали финальным напутствием офицерам. — И я не желаю, чтобы разговор о Неистовой Лошади распространился в гарнизоне. Это ясно? Майор Стейси, вы мне понадобитесь после моей беседы со скаутами.

Когда офицеры вышли, полковник сразу повернулся к Клэнтону:

— Вы согласны с Пересом относительно серьёзности его сообщения?

— Конечно. Неистовая Лошадь — самый главный военный вождь сиу. Важнейший Военный Вождь, с большой буквы. Он не станет кочевать со своим лагерем посреди зимы просто для потехи.

— Это военный лагерь, — сказал Перес. — Очень мало женщин, нет детей, стариков.

— Что вы предлагаете сделать? — спросил Фентон у них обоих.

Ответил ему Перес:

— Кому-то надо продолжать слежку за этой деревней. Если там, в Волчьих, что-то затевается, Неистовая Лошадь наведёт нас на это. Клэнтону чутьё подсказывает, что там где-то есть большой военный лагерь. Я бы доверился этому чутью.

— Как насчёт этого, Клэнтон? Хочешь отправиться по следу этой деревни? В Волчьи горы? — голос полковника звучал намеренно равнодушно.

— Я еду, это точно, только не в Волчьи горы. Я кончаю службу в Уилл Фарни, и, думаю, вы знаете почему.

— Не будьте ребёнком, Клэнтон. Вы служите у меня. Просто забудьте о Стейси.

— Я собираюсь. Мои вещи уложены, и я отправляюсь сегодня же вечером.

— Что ж, не буду спорить с вами, — Фентон внезапно принял вид оскорблённого достоинства. — Я как раз стал замечать, что в последнее время у вас начала появляться слабость к индейцам. Я прикажу сержанту Симпсону выдать причитающуюся вам плату. Можете отбыть в двадцать минут.

Лицо Клэнтона было непроницаемо. Повернувшись, он вышел из комнаты, оставив вызов, брошенный полковником, без внимания. Когда дверь за ним закрылась,