совсем не знает, чем же вызван это взгляд? Не тем ли, что он бросился в воду, чтобы свой последний взгляд подарить ей — первым и единственным подарком?.. Видит ли она сама ответ в его глазах? Какая насмешка: при жизни он искал свою Лотту в смерти, а теперь, когда смерть обнимает его мокрыми руками, он снова тянется к жизни…
Дёрнуть ручку! Израсходовать все оставшиеся силы! Там — она. Там — воздух. Всего один вздох — и жизнь его продлится ещё на несколько секунд. Если повезёт, то перед тем, как вода снова запечатает его губы, он сможет крикнуть ей…
Нет. Это последнее окно в его жизни — и его он не откроет. За ним нет смерти, которой бы стоило бояться; но за ним — жизнь, которую нельзя погубить. Он в последний раз откажется от воздуха за окном — но только для того, чтобы им могла дышать она…
И пальцы Рейна медленно разжались. Поток воды подхватил его тело, унося его прочь в темноту, которую не могла осветить даже ослепительно яркая луна…
Когда он очнулся, первым пришло удивление. Над ним был белёный потолок, каких наверняка не бывает в другом мире. Но на потолке плясали колючие тени от сосновых веток. А к потолку поднимались стены, в одной из которых было… окно. Мир за окном купался в солнечном свете. Сосны плавно покачивали своими лапами под лёгким ветерком. Наверняка по всему санаторию гуляет сосновый дух, а к нему примешивается запах морской воды… Воды? Послышался скрип двери и жизнерадостный голос сиделки: — Господин Рейнмар, вы уже проснулись? К вам скоро приедет ваша сестра. Она очень волновалась за вас, едва смогла дождаться утра… — Волновалась? — разлепил губы Рейн и тут же облизнул их, ожидая ощутить солёный привкус. Ничего подобного он не почувствовал… — Да, очень волновалась. Вы разве не знаете, что вчера происходило? Все прямо на ушах стояли. Какой-то метеоритный дождь, то ли комета, то ли ещё что-то, я сама толком не поняла. Какие-то умники предсказывали, что моря выйдут из берегов, города под водой окажутся, ну а наш санаторий — сами понимаете… Ну, вы видите, море где было, там и осталось, тёплое и славное? Может быть, вы пожелаете сходить искупаться, господин Рейнмар? — Спасибо, — Рейн улыбнулся, но в улыбке не было сарказма. — Я подумаю. Когда сиделка ушла, Рейн подошёл к окну. Это было или не было? Чёрные волны, гибель всего, что было живым и радостным, издевательский хохот луны — только вместо звука был свет… Слишком странно, чтобы быть сном. И слишком реально, чтобы им не быть. Ничего не изменилось. Всё те же сосны, та же зелёная лужайка… Тот же домик напротив — и то же окно… И те же лилии под окном. Ничего не изменилось? Нет. Изменилось. Рейн открыл окно, перекинул ноги через подоконник и мягко соскочил наружу.
Когда он очнулся, первым пришло удивление. Над ним был белёный потолок, каких наверняка не бывает в другом мире. Но на потолке плясали колючие тени от сосновых веток. А к потолку поднимались стены, в одной из которых было… окно. Мир за окном купался в солнечном свете. Сосны плавно покачивали своими лапами под лёгким ветерком. Наверняка по всему санаторию гуляет сосновый дух, а к нему примешивается запах морской воды… Воды? Послышался скрип двери и жизнерадостный голос сиделки: — Господин Рейнмар, вы уже проснулись? К вам скоро приедет ваша сестра. Она очень волновалась за вас, едва смогла дождаться утра… — Волновалась? — разлепил губы Рейн и тут же облизнул их, ожидая ощутить солёный привкус. Ничего подобного он не почувствовал… — Да, очень волновалась. Вы разве не знаете, что вчера происходило? Все прямо на ушах стояли. Какой-то метеоритный дождь, то ли комета, то ли ещё что-то, я сама толком не поняла. Какие-то умники предсказывали, что моря выйдут из берегов, города под водой окажутся, ну а наш санаторий — сами понимаете… Ну, вы видите, море где было, там и осталось, тёплое и славное? Может быть, вы пожелаете сходить искупаться, господин Рейнмар? — Спасибо, — Рейн улыбнулся, но в улыбке не было сарказма. — Я подумаю. Когда сиделка ушла, Рейн подошёл к окну. Это было или не было? Чёрные волны, гибель всего, что было живым и радостным, издевательский хохот луны — только вместо звука был свет… Слишком странно, чтобы быть сном. И слишком реально, чтобы им не быть. Ничего не изменилось. Всё те же сосны, та же зелёная лужайка… Тот же домик напротив — и то же окно… И те же лилии под окном. Ничего не изменилось? Нет. Изменилось. Рейн открыл окно, перекинул ноги через подоконник и мягко соскочил наружу.