Но из-за чего человек меняется? Начинается с того, что он не слышит или не понимает, чего от него в принципе хотят. Он, как ни одно другое живое существо, настроен на то, чтобы не только спокойно жить через центр своего бытия, но и через незамутненное понимание этой жизни открыть тайный смысл всего сущего. Ему дана исключительная возможность разорвать замкнутый круг своей индивидуальности, вступить в самый тесный контакт со всем сущим, в чуждом найти родственное, в родственном увидеть самого себя и в этом себе узнать центр бытия, так что он живет, потому что «его живут».
Все существа и вещи ниже человека не живут сами: они живут лишь постольку, поскольку «их живут». С сомнамбулической уверенностью они ведут обращенное в себя существование, и никакие отношения, в которые они вступают, не становятся для них прозрачными. У них нет способа раскрываться и раскрывать, закрываться и закрывать. Что бы они ни делали, как бы ни страдали, это не для них самих. В безымянном бытии они спокойно заинтересованы сами собой, но не получают удовольствия от своего бытия.
А вот с человека начинается новое и невероятное: он исполняет то, что обещано в его сущности, склоняясь перед всем сущим, окружая его любовью, где бы и как его ни встретил. Любя любовью, которая не считает и не рассчитывает, а безрассудно тратит и только в этих безрассудных тратах становится богаче и глубже. Только так ему удается шаг за шагом освободиться из жестокого плена индивидуальности, в котором он томится, подобно животному и растению. Наконец он будет подарен самому себе как тот, кем он на самом деле является: как сердце бытия, сердце, в котором бытие проявляется.
Он может выразить словами, что приносит ему страдания, что доставляет радость, для чего он предназначен, что ему суждено. Но еще более существенно, что он страдает чужим страданием, радуется чужой радости и таким образом соединяет с другими и с самим собой то, что без него бы распалось, как будто это никого не касается. И еще гораздо существеннее, что он охватывает любовью не только все, что живет, но и то, что кажется неживым, просто вещественным бытием. ПОЧТЕНИЕ ко всему сущему — это формула дзэн-буддизма, в которой заключена тайна дзэн.
Роль мышления
Даже самые смелые мыслительные конструкции не могут обнаружить и сформулировать то, что на пути изначального мистического опыта человек получает в дар и понимает непосредственно. Только потом, только в совокупности с мистическим опытом дзэн-буддизм перестает оспаривать способность мышления овладеть мистическим содержанием. Но разобраться в вытекающих из него формулах может только человек опытный, который именно поэтому может обойтись и без них. А вот неопытного, если он пытается их усвоить, охватывает еще более глубокое чувство безнадежности, и поэтому они действуют на него как яд. Противопоставление множественному прочного единства, различному — идентичности, противоположному — того, что стоит выше противоположностей бытия имеет даже для дзэн-буддиста положительный и на понятийном уровне легитимный смысл. Но дзэн-буддист (на основе своего опыта) никогда не будет считать стоящее над противоположностями, равное и идентичное единство изначальным относительно противоположного, различного и многообразного, не будет окружать его мистическими почестями. Конечно, устраняющее противоположности стоит для него по ту сторону всех установленных противоположностей, но именно потому все еще находится в противоречии, все еще является звеном напряжения, вывести из которого не может надпротивоположность. Поэтому если бы дзэн-буддист решил высказать свое отношение к теме надпротивоположности, то он, наверное, сказал бы так: середина бытия находится по ту сторону всех противоположностей (пребывая в них) и в противоположностях {существуя по ту сторону от них). Она непротиворечива и все-таки полна противоречий. Или, говоря по-другому: единое и множественное, одинаковость и различие, надпротивоположное и противоположное находятся в центре бытия одинаково близко и одинаково далеко, они сама середина и одновременно не она.
Такие формулы темны и бессмысленны для того, кто пытается добраться до истины только через мышление, и, если бы он хотел усвоить их всерьез, ему бы не хватило дыхания. Но тот, кто на самом деле познал центр бытия, тот за один долгий выдох сможет увидеть полностью, до самого основания, свое с ним родство и перестанет удивляться тому, что так просто и прозрачно, но передано может быть только через темные формулы. Он поймет, почему мастера дзэн не только избегают разговоров на эту тему, но и считают их опасными и заставляют учеников самим приобретать свой главный опыт, который одномоментно дает ответы на все загадки.
Праведность и любовь
Если преображение через подобный опыт приводит к праведному отношению ко всему сущему, то получается так, как будто вещи сквозь человека склоняются над самими собой, видя самих себя, становясь открытыми для самих себя. Тогда «поет дерево и танцует камень» — но только для совершенного праведника, который может «видеть ушами и слышать глазами». А тот, кто на это способен, тот любит. Только на почве любви произрастает и расцветает эта праведность. Так что получается, что она, принимая каждое существо как то, чем оно является в своей самости, тем не менее не держит его в изоляции и не заставляет застыть. Во всеохватной любви такая праведность оживляет единство бытия, признавая его многообразную различность, в пронзительной праведности эта любовь сквозь образность познает творческое дыхание ЕДИНОГО БЫТИЯ.