Лана Райберг
Эксперимент (Совсем нефантастическая история)

Джо пришёл на работу в дурном расположении духа. Посвистывая сквозь зубы, он автоматически выполнил все необходимые процедуры — прошёл через чистилище, приставил глаз к сканирующему устройству и слегка пнул ногой слишком медленно отодвигавшуюся металлическую дверь. Впервые он не похлопал старину Пука по хромированному пузу, и тот недовольно замигал аварийной лампочкой.

На ходу влезая в рукава белого комбинезона из тончайшей биоорганической ткани, он включил систему, установленную в его отсеке лаборатории и припал к окуляру, вращая ручку дистанционного управления. В окуляре клубились лёгкие, как закипающий над чайником пар, облака. Пробившись сквозь их ватную изменчивую зыбкость, он остервенело приближался к Земле — вот уже стали видны крыши города, вот он нашёл нужную улицу, нужный дом, и лазерный луч сделал для него доступным всё, что скрывалось внутри каменной коробки под номером триста пятьдесят семь, Бэй Парквей, Бруклин, Нью-Йорк.

Луиза проснулась мгновенно, словно её толкнула в сердце тяжёлая волна. Она вскочила, прижимая к груди измятую простынь и непроизвольно глянула в окно. Луиза снимала студию на шестом, верхнем этаже многоквартирного дома. Из-за того, что дом располагался у широкого проспекта и в квартиру заглянуть никто, кроме луны и звёзд, не мог, она частенько оставляла жалюзи открытыми.

Сейчас у неё появилось чувство, что за нею наблюдают, и это чувство было неприятно. Она спугнула сизого голубя, топтавшегося на карнизе, закрыла жалюзи, лишив себя таким образом части мутного серого рассвета, и побрела на кухню варить кофе.

В последние полгода в её прежде размеренной, ясной, распланированной на годы вперёд жизни — колледж, работа, потом замужество, дети, внуки, материальный достаток и в конце пути — оставляемые на потом путешествия и гурманские развлечения, стали происходить странности и непонятности. Луиза была ярой материалисткой, и ничего такого никогда не приходило ей в голову. Она точно знала, что за окончанием престижного колледжа ( этот этап уже пройден) следует высокооплачиваемая работа в престижной фирме, что за преступлением следует наказание, что неразборчивые половые связи ведут если не к венерическим болезням, то к душевному опустошению и разочарованию, это уж точно, а употребление наркотиков — к полной деградации и ранней смерти. За А следует Б, за причиной — следствие, и этот незыблемый порядок вещей никогда не нарушается.

А теперь стало происходить чёрти что! На днях она прошла интервью в адвокатской фирме братьев Беккеров в старинном особняке возле Центрального парка. Фирма расположилась на первом этаже четырёхэтажного здания. Оно было зажато среди таких же, вычурных и украшенных лепниной и колоннами, и представляло историческую ценность. Луиза была донельзя официальна, корректна и безукоризненно одета в тёмно-серый брючный костюм, почти незаметный макияж и туфли на устойчивом каблуке, как бы отвергая всякие мысли о сексуальном домогательстве. Она держала руки на коленях, твёрдо глядя в глаза, возможно будущему боссу, игнорируя некую неформальную обстановку. Со второго этажа нестерпимо пахло свежесваренным кофе, и на лестнице, ведущей в личные апартаменты адвоката, иногда возникало какое-то видение в кружевном пеньюаре.

Офис скупо освещался утренним солнцем, отчаянно молотившим в высокие стрельчатые окна и зажигавшим маленькие солнышки на бронзовых ручках шкафов, заставленных тяжёлыми томами в кожаных переплётах.

Позавчера она явилась, как было велено, на работу и постучала бронзовым молоточком по металлическому листу — причуда братьев адвокатов. Ей долго никто не открывал, наконец, загудел электрический зуммер, и Луиза вошла в полутёмный огромный холл. Мистер Беккер, на ходу застёгивая запонки, уже спускался по витой деревянной лестнице. Не предложив ей сесть, он стал мычать что-то неопределённое, нервно приглаживая стоящий дыбом хохолок. Так как непонятливая Луиза рвалась занять своё рабочее место за столом с компьютером у окна, то несостоявшийся босс перешёл к более решительным действиям. Бегающие его глазки, наконец, сфокусировались на лице дипломированной специалистки, и он выдавил первые внятные фразы,

— Я очень извиняюсь! Но я нашёл более подходящую кандидатуру…

Уходя, Луиза оглянулась. По лестнице спускался хихикающий молодой человек в деловом костюме. Мистер Беккер игриво похлопал его по попе и шепнул:

— Приступай к работе, котик! Через полчаса у нас встреча с клиентом.

На негнущихся ногах, прямая, как палка, Луиза дошла до Мэдисон авеню и плюхнулась на стул в первом же попавшемся кафе. Было только десять часов утра, но официант, повинуясь приказу, притащил заторможенной посетительнице бокал холодного белого вина, а потом ещё и ещё.

Откинувшись в кресле, Джо составлял отчёт о психофизическом состоянии Луизы. Девушка и близко вообразить себе не могла, что попала в отбор случайных чисел и посему числится в подопытных кроликах секретной небесной лаборатории по изучению случайностей, закономерностей и свободной воли индивидуума. Помимо этого, нужно было ещё начертить график возможных реакций пациентки в экстремальных ситуациях. Закрыв глаза, Джо мысленно проговаривал слова, которые записывались на электромагнитный диск. Он мог бы передать информацию непосредственно в мозг боссу, но так уж было принято — максимально материализовать своё существование — все они втайне немного завидовали землянам.

Утреннее совещание у босса окончательно вывело его из себя. Он давно уже подозревал Гну в некоем злоупотреблении возможностями и, ещё хуже, в скрытом садизме. Для того не существовало никаких моральных устоев. Эксперимент — вот было его божество, которому, не раздумываясь, Гну приносил в жертву судьбы и жизни землян. Он чувствовал себя господом Богом! (да, впрочем, он им и… Нет, нет, молчу! Это — только смутная догадка автора.)

Итак, они стояли у огромного, во всю стену, экрана, на котором пульсировал, жил, мерцал огнями, умирал, одновременно летя в будущее каменный мегаполис — Город Большого Яблока. Сотрудники по очереди выступали с докладами. По экрану плыли, скрещиваясь и расходясь, закручиваясь в спирали и улитки, синие и красные линии. В местах их пересечений вспыхивали короткие молнии, зажигались разноцветные звёздочки. Цвет был символичен, и сотрудники знали — если загорелась фиолетовая звезда, то эксперимент довёл подопытного до самоубийства. Оранжевая линия значила, что землянин выбрал перспективный путь, красная — опасный, и так