всадника.

Дегтярник снова вздыбил коня. Наездник мчался как ветер, но все время чувствовал, что сзади приближается летающее чудовище. Дегтярник спрятался под порталом входа, но его заметили. И он снова поскакал. Мимо проносились витрины невероятной изысканности — поразительные костюмы и сверкающие ювелирные украшения, освещенные огнями, яркими, как солнце. Со свечами или лампами вроде этих, подумал Дегтярник, городу вовсе не нужно ложиться спать. Ночные грабители и убийцы, наверное, страдают от того, что им теперь не найти темного местечка, где можно было бы обделывать свои делишки.

Вокруг все еще выли сирены, но, как и настойчивое жужжание вертолета, страшные звуки постепенно удалялись. Дегтярник позволил себе сбавить скорость и стал рассматривать небо над собой. Он разглядел на западе смутную белую линию, это прожектор вертолета все еще шарил в тумане. Дегтярник облегченно вздохнул.

Конь устал. Он прерывисто дышал, и от боков его поднимался пар. Дегтярник выехал на большую площадь и решил передохнуть. Он что-то прошептал на ухо коню, прищелкнул языком и помчался к железной ограде. Конь перескочил ограду и остановился под прикрытием деревьев. Площадь была пуста, прогуливалось лишь несколько пар. Дегтярник соскользнул с коня и потрепал его по шее.

— Хорошо поработал, мой друг, — сказал он.

Конь с шумом выдохнул сквозь бархатные ноздри и потянулся пощипать травку. Дегтярник направился к скамейкам у дорожки, посыпанной гравием. Плюхнувшись на ближайшую скамейку, он обхватил голову руками. Его знобило — то ли от холода, то ли от ощущения опасности.

Незаметно для Дегтярника на Беркли-сквер выскользнула полицейская машина. Шофер увидел лошадь и выключил мотор. Из патрульной машины тихо вышли двое полицейских и, перепрыгнув через железную ограду, бесшумно приземлились на влажную землю.

Серая белка, которая рылась в мусорном баке среди пластиковых оберток, насторожила Дегтярника. Он поднял голову и увидел на восточной стороне площади ряд красивых, высоких зданий. Несмотря на усталость, он все-таки вскочил со скамейки и посмотрел сначала на западную сторону площади, потом — на южную. Сердце тревожно заколотилось. Беркли-сквер? Неужели это огромное сооружение Лэндсдоун-Хауз? Он глянул на верхние ветви деревьев. Этим деревьям не меньше двухсот лет!

— Что за чудо, как такое возможно? — громко воскликнул он. — Это и правда Беркли-сквер!

Только в прошлом месяце он сопровождал сюда лорда Льюксона для встречи с мистером Адамсом, архитектором, который пытался уговорить его хозяина продать дом на Берд-Кейдж-Уолк и вместо него построить дом здесь, на Беркли-сквер. Но тогда тут не было ни единого дерева, и Лэндсдоун-Хауз только начинали строить! И тут Дегтярника осенило. Он с самого начала понял, почему этот Лондон был ему одновременно и другом и чужаком — но не хотел в это верить.

— Я погиб! — воскликнул Дегтярник. — Машина забросила меня в будущее! Как я вернусь домой?

Его удивило, что на него началась охота, в его время на такое никто не решился бы. Увидев двух человек в той же форме, что и на преследователях на Оксфорд-стрит, он нырнул прямо к их ногам и, схватив за коленки, повалил друг на друга. Они еще не поднялись, а Дегтярник уже вспрыгнул на коня и помчался прочь. Полисмены кинулись к патрульной машине и стали вызывать по радио подмогу.

У Дегтярника колотилось сердце. Эти коротко стриженные солдаты в безобразной синей форме явно не собирались прекращать погоню. Он был лисицей, и его преследовала куча гончих. Со всех сторон гудели сирены. Вертолет изменил курс и приближался к нему. Каким образом?! Как они это делают, как солдаты могут дать друг другу сигнал на таком большом расстоянии?..

Он должен найти дорогу назад к своему старому притону, найти убежище в соборе Святого Павла в Ковент-Гарден. Надо избегать главных дорог, где можно стать легкой добычей для летучего чудовища. Ему нужно двигаться на юг, к Грин-парк, а потом на восток к Лейстер-сквер, старательно избегая Пиккадилли.

Но когда Дегтярник повернул на Доувр-стрит, ему навстречу опять выехала карета без лошадей. На крыше кареты мигали синие огни, и сирена выла так громко, что было больно ушам. Карета на страшной скорости неслась прямо на него. Дегтярник сильно натянул вожжи, лошадь встала на дыбы. Обернувшись, всадник увидел еще две полицейские машины, которые двигались к нему со стороны Лейстер-сквер. Тогда он полетел к Албермэрл-стрит, но, испугавшись, что попадет в ловушку на Пиккадилли, где его будет хорошо видно, резко остановился и свернул на Бонд-стрит. Лондон был одет в другие, яркие одежды, но, однако, скелет его остался тем же. Дегтярник хорошо знал эти улицы. Он дерзко мчался вперед, но спустя мгновение, даже не оборачиваясь, понял, что преследователи уже рядом.

— Так, — закричал он лошади, — кажется, ты — последний скакун в Лондоне, а за мной охотятся люди, решившие оказать мне такое гостеприимство, от которого я готов отказаться… Ха! Будь прокляты их глаза, скажу я тебе! Если они намерены схватить нас, давай устроим им трудную погоню!

Дегтярник повернул прямо в Берлингтонскую Аркаду, в которой бывал не раз, но сейчас, увидев этот стеклянный туннель, полный роскошных магазинов с хрусталем, серебром, ювелирными украшениями и шелками, он оторопел от такой богатой добычи. Время подходило к закрытию магазинов, и здесь оставалось лишь полдюжины прохожих. Воздух звенел от оглушительного цоканья копыт по полированному каменному полу.

— Стоять! — крикнул Дегтярник и натянул удила. Конь взбрыкнул и тут же затормозил у витрины ювелирного магазина. Глаза Дегтярника пожирали королевское сокровище из драгоценных камней и золота, которое сверкало перед ним в сером бархате. Женщина в жемчужном ожерелье и кашемировом пальто стояла у соседней витрины. Если Дегтярника заворожил сверкающий под светом ламп сапфир размером с каштан, то женщину заворожил вид темной фигуры, возвышавшейся над ней. Взрывной рев полицейских мотоциклов, влетевших в Берлингтонскую Аркаду, разбил сапфировое колдовство, но Дегтярник не собирался покидать это место, не прихватив добычу. Он перевел взгляд с витрины на жемчужное ожерелье женщины и резко дернул нитку бус. Застежка сломалась, лицо женщины исказилось от ужаса. Рядом заскрежетали два мощных мотоцикла, но Дегтярника и след простыл.

Пиккадилли-Серкус находился совсем недалеко. В Лондоне начиналась вечерняя жизнь. Над суетой улицы мигали гигантские неоновые знаки, черные кэбы доставляли театралов на Шафтсбери-авеню, и у ресторанов, изучая меню, стояли рука об руку парочки. На краю фонтана, под статуей Эроса, сидела