кивнул.

— Для тебя имеет значения, что это за работа?

— Нет. Только то, сколько я за неё получу.

— Пять сотен.

Пьяный туман, окружавший меня, немного рассеялся. Что-то здесь было не так. Мне не нравилось, как он говорил слово «работа».

— Кого мне придётся убить? — спросил я с улыбкой, далёкой от юмора.

— Никого. Но перед тем как я скажу тебе, что это за работа, тебе нужно поговорить с мистером Вейнбаумом.

— Кто он?

— Он… он учёный.

Туман рассеялся ещё больше. Я встал.

— Угу. Не собираюсь быть подопытным кроликом ни для кого. Придётся тебе подыскать другого парня.

— Не глупи, — сказал он. — Тебе не причинят вреда.

Против воли я сказал:

— Хорошо, пошли.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вейнбаум перешёл к сути дела после экскурсии по дому и лаборатории. Он носил белый рабочий халат, и что-то в нём было такое, что заставляло меня внутренне содрогаться. Он расположился в гостиной и указал мне на стул. Рэнкин куда-то исчез. Вейнбаум уставился на меня неподвижным взглядом, и снова я ощутил ледяную дрожь.

— Ты слишком туп, — сказал он. — Ты слишком туп, чтобы объяснять тебе в деталях мои эксперименты, но они имеют отношение к человеческой плоти. Мёртвой человеческой плоти.

Я начал осознавать, что его глаза горят мерцающим огнём. Он выглядел, как паук, собирающийся проглотить муху, и весь этот дом был его паутиной. Солнце заходило, вся комната была в тенях, скрывающих его лицо, но его бегающие сверкающие глаза были по-прежнему видны в устрашающей темноте.

Он продолжал говорить.

— Часто люди завещают свои тела различным научным институтам. К сожалению, я занимаюсь этим в одиночку, поэтому мне приходится прибегать к несколько другим методам.

Ужас охватил меня, у меня в мозгу появилось видение двух мужчин, копающих землю под слабым светом луны. Лопата ударяла по дереву, — этот звук леденил мою душу. Я быстро встал.

— Думаю, что сам найду отсюда выход, мистер Вейнбаум.

Он тихо засмеялся.

— Рэнкин сказал тебе, сколько стоит эта работа?

— Меня это не интересует.

— Плохо. Я думал, ты поймёшь меня. Не пройдёт и года, как ты сможешь заработать достаточно денег для возвращения в колледж.

Я вздрогнул. У меня появилось жуткое ощущение, будто этот человек изучает мою душу.

— Что вы знаете обо мне? Откуда вы это узнали?

— У меня свои способы, — он снова тихо засмеялся. — Ты передумал?

Я колебался.

— Попробуй один раз, а там посмотрим, — мягко сказал он. — Я уверен, мы получим обоюдное удовлетворение.

У меня появилось зловещее ощущение, что я разговариваю с самим дьяволом и продаю ему душу.

— Будь здесь ровно в 8.00, через две ночи, — сказал он.

Так всё и началось.

Как только Рэнкин и я положили завёрнутое в простыню тело Дэниела Уитерби на лабораторный стол, зажёгся свет.

— Вейнбаум… — я забыл сказать мистер при обращении. — Я думаю…

— Ты что-то сказал? — спросил он. Его глаза сверлили меня насквозь. Лаборатория отдалилась от меня. Остались только мы, скользящие в полумире ужаса.

Вошёл Рэнкин в белом халате и разрушил чары, сказав: «Всё готово, профессор».

У двери Рэнкин остановил меня: «Пятница, в восемь».

Дрожь, холод и ужас охватили меня, когда я оглянулся. Вейнбаум достал скальпель, в тело было уже без простыни. Они странно смотрели на меня, и я в спешке вышел.

Я сел в машину и быстро покатил по узкой грунтовой дороге. Я не оглядывался. Воздух был свежим и тёплым, с намёком на приближающееся лето. Небо было голубым, с пушистыми облаками, плывущими на волнах тёплого летнего ветерка. Прошлая ночь казалась кошмаром, смутным сном, который, как и все кошмары, кажется нереальным при ярком свете дня. Но когда я проезжал мимо изящных железных ворот Крествудского кладбища, я осознал, что это был не сон. Четыре часа назад моя лопата извлекала землю, покрывавшую могилу Дэниела Уитерби.

Впервые меня посетила новая мысль. Что сейчас происходило с телом Дэниела Уитерби. Я затолкал эту мысль в самый дальний конец моего сознания и нажал на газ. Я был рад хоть на время выбросить из головы те ужасные вещи, которые сделал, сосредоточившись на дороге.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Я попытался достигнуть максимальной скорости, и сельская местность Калифорнии слилась в одно пятно. После поворота, от которого завыли покрышки, в быстрой последовательности произошло несколько событий.

Я увидел грузовик, бешено остановленный прямо на разделительной полосе, девушку лет восемнадцати, несущуюся на мой автомобиль, и взрослого мужчину, бегущего за ней. Я вдарил по тормозам, отчего они взорвались подобно бомбе. Я крутанул руль, и неожиданно калифорнийское небо оказалось подо мной. Затем всё встало на свои места, и я понял, что перевернулся. В течение момента я был ошеломлён, затем резкий крик проник мне в голову, раскалывая её.

Я открыл дверь и рванулся по дороге. Мужчина схватил девушку и потащил её к грузовику. Он был сильнее её, но за каждый фут, пройденный им, она сдирала дюйм его кожи.

Он заметил меня.

— Тебя это не касается, приятель. Я её законный опекун.

Я остановился и тряхнул головою для прочистки мозгов. А ему только этого и надо. Размахнувшись, он врезал мне по подбородку, от удара я повалился. Он схватил девушку и швырнул её в кабину. Когда я поднялся на ноги, он уже добежал до водительской стороны и садился внутрь. И как только он тронулся, я подпрыгнул и забрался на крышу. Я чуть было не свалился, но, процарапав около пяти слоёв краски, всё-таки удержался. Затем я подполз к открытому окну и дал ему по шее. Он чертыхнулся, схватил мою руку и дёрнул. Грузовик бешено завилял в сторону ограждения, защищающего от падения с крутой насыпи.

Последнее, что я помню — нос грузовика, смотрящий вниз. Затем противник со злостью дёрнул мою руку, чем спас мне жизнь. Я свалился с грузовика в тот момент, когда он сорвался с утёса.

Я крепко ушибся, а булыжник, на который я приземлился, оказался ещё крепче. И я отрубился.

Что-то холодное коснулось моего лба, когда я пришёл в сознание. Первое, что я увидел — мигающий красный свет на крыше представительно выглядящей машины, припаркованной рядом. Я попытался сесть, но нежные руки уложили меня обратно. Приятные руки, руки девушки, которая впутала меня в эту историю.

Затем надо мною склонился Дорожный Патрульный и представительным голосом заявил: «Скорая помощь на подходе. Как ты себя чувствуешь?»

— Ушибенно, — ответил я и сел снова. — Но скорую можете отправить обратно. Я в порядке.

Я пытался говорить безразличным тоном. Последнее, в чём я нуждался после ночной «работы», так это полиция.