- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (104) »
во дворе Цитадели, двое рабочих носили камни.
Они двигались, но медленно, как будто время для них замедлило свой бег. Пока Гэлис глядела на рабочих, кто-то прошел во двор под аркой главных ворот. Походка человека была странной, прихрамывающей, голова слишком сильно клонилась на одно плечо.
Голубая дымка приковала ее внимание к башне. Странный свет лился из окна. Машинально девушка посчитала этажи и поняла, что это находилось в комнате Китайры.
Все закончилось так же внезапно, как и началось: мир нахлынул на Гэлис подобно бурному потоку. Она слышала реку внизу, людей, работающих во дворе. Свет с восточной стороны тронул ее затылок так, что по позвоночнику пробежала дрожь.
Озадаченная Гэлис встряхнула головой и, пытаясь припомнить, чем занималась минуту назад, осторожно спустилась со стены в поисках нового дела.
Босые ноги Паймера шлепали по глиняному полу флигеля для слуг. По пути он открывал каждую дверь, засовывал внутрь голову, внимательно изучал помещение, а потом уходил, оставляя комнату незапертой. Разбуженная прислуга следовала за ним, пытаясь узнать, в чем дело. Не отвечая на вопросы, Паймер исследовал все комнаты, а после с озадаченным видом повернулся к уже достаточно разросшейся толпе. — Кто-нибудь видел моего Избранного? — печально спросил он. Прислуга стала удивленно переглядываться. Никто не хотел встретиться глазами с пристальным взглядом Паймера. В конце концов одна девушка, помоложе и похрабрее остальных, указала на главное здание: — Кто-нибудь из ваших людей осведомлен лучше нас, ваша светлость. Паймер нахмурился. — Я имею в виду одного из ваших Акскевлеренов, — добавила служанка. — Я там смотрел, — произнес Паймер совершенно убитым голосом. Слуги невольно отпрянули. Их герцог, наиболее знатный, изнеженный и аристократичный из всех Кевлеренов, никогда до этого не проявлял с такой силой никаких чувств — кроме самодовольства. Однако Паймер быстро пришел в себя: лицо приняло прежнее выражение, брови приподнялись, слуг он одарил взглядом, полным деланного равнодушия. — С чего это вы все повыскакивали в ночных сорочках? — поинтересовался герцог. Слуги хором забормотали извинения и разошлись по комнатам. Поймав за руку одну из служанок, Паймер произнес: — Вина. Красного… Нет. Белого. В мой кабинет. — Да, ваша светлость, — сказала девушка и стремглав бросилась выполнять поручение. Герцог с высокомерным видом отправился обратно в свои покои. Неожиданно он остановился, вздрогнул и огляделся по сторонам — так, словно внезапно заблудился. — Идальго?… — позвал он. — Я знаю, что ты здесь. Где ты прячешься?… Тут его обступили несколько полусонных Акскевлеренов, сбитых с толку и пораженных видом взволнованного и полураздетого Паймера. Старший из группы — лысый, с крючковатым носом и слезящимися глазами человек — подошел к старику и поклонился. — Чем могу служить, мой господин? — Кто ты?… Человек прищурился. — Мой господин!.. Да ведь это я, ваш управляющий. Я — Дайоф Акскевлерен! Я старейший из ваших приближенных. Еще мальчиком работал у вашего отца… — Дайоф?… А! Да, теперь припоминаю. Я тебя знаю. Паймер наклонился к слуге и прошептал: — Идальго Акскевлерен. Где он?… Я ищу его всю ночь. Дайоф нервно сглотнул. — О, ваша светлость, вы сами сказали, что его больше с нами нет. Вы говорили, он погиб недалеко от Ривальда… На мгновение герцог замер, уставившись на Дайофа так, будто Акскевлерен спятил. Неожиданно выражение его лица изменилось. — Я так сказал? — произнес герцог прежним тоном. Дайоф кивнул в ответ. Послышался шорох; мужчины резко обернулись. Позади них замерла служанка с подносом, на котором стояли кувшин с вином и хрустальный бокал. Девушка старалась держать поднос ровно, но так нервничала, что посуда противно дребезжала. — В мой кабинет, — властно скомандовал Паймер. Девушка сделала реверанс и быстро удалилась. Паймер повернулся к Дайофу продолжить разговор, но заметил, что начали собираться домочадцы. Тут были Кевлерены — двоюродные племянники и племянницы, внуки и правнуки его кузенов и кузин, все те, кто был до потери сознания потрясен смертью своих Избранных и для восстановления сил выслан императрицей из дворца в Омеральте во владения Паймера. Впервые они проявили какой-то интерес к чему-либо за пределами своих покоев. Герцог кивнул в их сторону и приказал Дайофу: — Проверь, чтобы все вернулись в свои постели. У меня еще есть дела, я лягу позже и не хочу, чтобы меня тревожили. Дайоф поклонился. Паймер последовал за служанкой в кабинет — длинную комнату с высоким окном, выходившим на сады с северной стороны. Сады эти были весьма обширны — они являлись воплощением навязчивого желания его отца управлять природой. Не являясь садовником по натуре, герцог целыми днями любовался их красотой. Сейчас, в темноте, он мог разглядеть только серебристые верхушки деревьев вдалеке. Служанка поставила поднос на столик у окна. Прежде чем она удалилась, Паймер тронул ее за плечо и сказал: — Принеси еще один бокал. — Еще один бокал, ваша светлость?… — И мой парик, — добавил он. Девушка поспешно вышла. Паймер присел у стола и почувствовал теплоту, разливавшуюся из бокала по всей комнате. Вдоль длинных стен в кабинете располагались книжные шкафы, доверху забитые книгами: огромные тома в кожаных переплетах с золотым тиснением на корешках, пропахшие пылью и старинными знаниями. Наследство от отца… Паймер не прочел ни одной из этих книг. Чтение он всегда считал менее интересным делом, нежели задушевный разговор. Положение герцога позволяло вести беседы в любое время, когда ему только заблагорассудится. Не прошло и нескольких минут, как в дверях вновь появилась служанка со вторым бокалом и рыжим париком. Она подала герцогу парик и поставила бокал на поднос. Не получив дальнейших распоряжений, девушка покинула кабинет. Оставшись один, герцог почувствовал, как ночь окутывает его, сужая границы мира. Он ощутил легкое движение на задворках своего разума — нечто вроде его второго «Я», что потеряло контроль над собой и боялось всего на свете. Этот другой Паймер все возвращался, не принимая во внимание ни его чувств, ни желаний, потому-то старик и пугался. По возвращении герцог не помнил многое из того, что говорило или делало его «альтер эго». Он понимал необходимость посторонней помощи и знал, что именно этой ночью получит ее. Разлив вино по бокалам, Паймер взял один и сделал глоток. Взгляд его остановился на серебристой кромке деревьев. Немного
* * *
Босые ноги Паймера шлепали по глиняному полу флигеля для слуг. По пути он открывал каждую дверь, засовывал внутрь голову, внимательно изучал помещение, а потом уходил, оставляя комнату незапертой. Разбуженная прислуга следовала за ним, пытаясь узнать, в чем дело. Не отвечая на вопросы, Паймер исследовал все комнаты, а после с озадаченным видом повернулся к уже достаточно разросшейся толпе. — Кто-нибудь видел моего Избранного? — печально спросил он. Прислуга стала удивленно переглядываться. Никто не хотел встретиться глазами с пристальным взглядом Паймера. В конце концов одна девушка, помоложе и похрабрее остальных, указала на главное здание: — Кто-нибудь из ваших людей осведомлен лучше нас, ваша светлость. Паймер нахмурился. — Я имею в виду одного из ваших Акскевлеренов, — добавила служанка. — Я там смотрел, — произнес Паймер совершенно убитым голосом. Слуги невольно отпрянули. Их герцог, наиболее знатный, изнеженный и аристократичный из всех Кевлеренов, никогда до этого не проявлял с такой силой никаких чувств — кроме самодовольства. Однако Паймер быстро пришел в себя: лицо приняло прежнее выражение, брови приподнялись, слуг он одарил взглядом, полным деланного равнодушия. — С чего это вы все повыскакивали в ночных сорочках? — поинтересовался герцог. Слуги хором забормотали извинения и разошлись по комнатам. Поймав за руку одну из служанок, Паймер произнес: — Вина. Красного… Нет. Белого. В мой кабинет. — Да, ваша светлость, — сказала девушка и стремглав бросилась выполнять поручение. Герцог с высокомерным видом отправился обратно в свои покои. Неожиданно он остановился, вздрогнул и огляделся по сторонам — так, словно внезапно заблудился. — Идальго?… — позвал он. — Я знаю, что ты здесь. Где ты прячешься?… Тут его обступили несколько полусонных Акскевлеренов, сбитых с толку и пораженных видом взволнованного и полураздетого Паймера. Старший из группы — лысый, с крючковатым носом и слезящимися глазами человек — подошел к старику и поклонился. — Чем могу служить, мой господин? — Кто ты?… Человек прищурился. — Мой господин!.. Да ведь это я, ваш управляющий. Я — Дайоф Акскевлерен! Я старейший из ваших приближенных. Еще мальчиком работал у вашего отца… — Дайоф?… А! Да, теперь припоминаю. Я тебя знаю. Паймер наклонился к слуге и прошептал: — Идальго Акскевлерен. Где он?… Я ищу его всю ночь. Дайоф нервно сглотнул. — О, ваша светлость, вы сами сказали, что его больше с нами нет. Вы говорили, он погиб недалеко от Ривальда… На мгновение герцог замер, уставившись на Дайофа так, будто Акскевлерен спятил. Неожиданно выражение его лица изменилось. — Я так сказал? — произнес герцог прежним тоном. Дайоф кивнул в ответ. Послышался шорох; мужчины резко обернулись. Позади них замерла служанка с подносом, на котором стояли кувшин с вином и хрустальный бокал. Девушка старалась держать поднос ровно, но так нервничала, что посуда противно дребезжала. — В мой кабинет, — властно скомандовал Паймер. Девушка сделала реверанс и быстро удалилась. Паймер повернулся к Дайофу продолжить разговор, но заметил, что начали собираться домочадцы. Тут были Кевлерены — двоюродные племянники и племянницы, внуки и правнуки его кузенов и кузин, все те, кто был до потери сознания потрясен смертью своих Избранных и для восстановления сил выслан императрицей из дворца в Омеральте во владения Паймера. Впервые они проявили какой-то интерес к чему-либо за пределами своих покоев. Герцог кивнул в их сторону и приказал Дайофу: — Проверь, чтобы все вернулись в свои постели. У меня еще есть дела, я лягу позже и не хочу, чтобы меня тревожили. Дайоф поклонился. Паймер последовал за служанкой в кабинет — длинную комнату с высоким окном, выходившим на сады с северной стороны. Сады эти были весьма обширны — они являлись воплощением навязчивого желания его отца управлять природой. Не являясь садовником по натуре, герцог целыми днями любовался их красотой. Сейчас, в темноте, он мог разглядеть только серебристые верхушки деревьев вдалеке. Служанка поставила поднос на столик у окна. Прежде чем она удалилась, Паймер тронул ее за плечо и сказал: — Принеси еще один бокал. — Еще один бокал, ваша светлость?… — И мой парик, — добавил он. Девушка поспешно вышла. Паймер присел у стола и почувствовал теплоту, разливавшуюся из бокала по всей комнате. Вдоль длинных стен в кабинете располагались книжные шкафы, доверху забитые книгами: огромные тома в кожаных переплетах с золотым тиснением на корешках, пропахшие пылью и старинными знаниями. Наследство от отца… Паймер не прочел ни одной из этих книг. Чтение он всегда считал менее интересным делом, нежели задушевный разговор. Положение герцога позволяло вести беседы в любое время, когда ему только заблагорассудится. Не прошло и нескольких минут, как в дверях вновь появилась служанка со вторым бокалом и рыжим париком. Она подала герцогу парик и поставила бокал на поднос. Не получив дальнейших распоряжений, девушка покинула кабинет. Оставшись один, герцог почувствовал, как ночь окутывает его, сужая границы мира. Он ощутил легкое движение на задворках своего разума — нечто вроде его второго «Я», что потеряло контроль над собой и боялось всего на свете. Этот другой Паймер все возвращался, не принимая во внимание ни его чувств, ни желаний, потому-то старик и пугался. По возвращении герцог не помнил многое из того, что говорило или делало его «альтер эго». Он понимал необходимость посторонней помощи и знал, что именно этой ночью получит ее. Разлив вино по бокалам, Паймер взял один и сделал глоток. Взгляд его остановился на серебристой кромке деревьев. Немного
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (104) »