Чтобы изменить документ по умолчанию, отредактируйте файл "blank.fb2" вручную.
ДЯДИ
У нас на улице жыли гладкие и наглые бляди. Их жызнь, мне казалось, была сплошным праздником. А ко мне в 11 лет стали подпездывать всякие старЫе взрослые дяди, Хоть я была некрасивой, мелкой и не особо развитой. Я не понимаю, в чем им был бонус – Тащицца за мной до школы, несть пОртфель и подтягивать гольфы. Одново была фамилия Кацнельбоген; другова – ПопандопОлус, А третий был наш трудовик Фрэй, но он себя называл Вервольфом. Я с ними не могла общацца, мне было голимо. Я подыхала от скуки и отвратилова. А однажды одна старАя блядища, проходя мимо, Устроила ПопандОпуле истерику и винтилово. Она у нево мой пОртфель вырвав из рук, Его с моста в говнотечку, сука, закинула, - Т. к. ПопандОпул был как бы ее супруг, А она к нему токчто припиздила – с Кишинева или из Киева. Трудовик Фрэй вообще – меня в мастерской пытался поставить раком. А Кацнельбоген, жыдяра, на ухо спрашывал: есть ли у меня уже «менструацыя». При этом в рыло нырял: кошводкой, цымесом и фаршмаком. Все это вместе взятое было мне психотравма бля и фрустрацыя. Щас меня от всех взрослых дядей тянет блевать – Пусть даже он такой распиздатый как Курицын и Гаврила. А уж все остальные – то это вообще – ебать: Чем Мякишев или Лурь, мне пизже любой педрила. Как Ильянен: пусть он жлоб, зато не устроит мяса. И никогда не станет меня за жопу хватать. А вот все остальные – это и есть – ахуевшые пидарасы, Которых тока и надо, чтоб в жопу всех отъебать
СВЕТСКИЙ РЕСПЕКТ (ярмарка non-fiction - 2007)
Я была в Москве на мега-литературном мероприятии, Где все аж 4 дня в основном бухали. Туда наломилась вся писательская пиздабратия. Они друг другу дрочили мозг – кто прозой, а кто стихами. Везде висели большие постеры с харями Пригова Так как он незадолго до того здох. Вот поэтому его харями кругом было все утыкано, И еще крутилось кино в режыме нон-стоп. Короче, я, набухавшись в буфете конины, зырю: В толпе продираецца чья-то знакомая харя, но точно не помню, чья: Ну бля – если столько бухла, как я тада, запузырить, То трудно будет одново от другова отличить старОва хуЯ. Сначала мне показалось, что это пиздячит Пригов. - Хуясе, - решыла я, - вот это я допилась. СтарОй такой, и в очочках, только ростом мелкий, как Быков. И вот он, пиздуя мимо, кивнул мне башкою: здрась! Наконец я воткнула, что это Лев Рубинштейн. Подхожу и говорю ему прямо, без всей ботвы, Чтобы выразить светскую вежливость и респект: - Я, блядь, очень рада, что это Пригов здох, а не вы.
ТУПНЯК-ПАТИ
Вчера ко мне на хату припиздили на 4 рыла Представители духовных и творческих бля занятий: Отец Арсений, отец Валерий и еще два педрила: Стеснительный славист из Парижа и из Сан-Францыско какой-то ебнутый дядя Отец Валерий поддудонил аппаратуры всяческой дохуище, Чтобы ею меня снимать и записывать на кино. А его друган – вообще из Америки поддудонил в Питер свое еблище. Бля, они же не знали, что я окажусь такое говно. Установив диктофон, камеру и еще какую-то шнягу, Типа что я вдруг чета умное и пиздатое туда скажу, Они со мной как давай пиздеть про всякую заунывную и тухлую шляпу: Нихуя не понятно: я сижу, туплю в жало и не пизжу. Там были слова: пепперштейн, секацкий, постмодернизм, маруся климова и ахматова. Я все эти слОвы вообще впервые в жызни слышала, блять. Но на все вопросы я отвечала очень пиздато: «Ну, хуй знает» и «на это мне поебать». Хоть чувак из Парижа по-русски не очень шпрехал, Но я думаю, он понимал их дискурс намного пизже, чем я. А у тово, что спецыально из Сан-Францыско на эту шоу приехал, На харе крупно было написано: «В чем бонус?» и «НахуЯ?» Я уже давно со всеми могу пиздеть только матом, Но зато еще знаю много всяких правильных слов: Ублюдок, хуило, лох, урод, педрила, гандон. При чем тут ахматова, - Че, мобыть это она написала книгу под названием «Zaeblo». Вот у отца Арсения ебач – пиздец – отмороженный. Он сдает назад рясу в театр оперы и балета, И по дороге на Васю всех «ШелесАми» хуярит в рожы. И при чем тут литература? – ему поебать на это. Все зырят: я уже – в мясо. И еле попиздив к двери, Надели боты. Ну типа – всем хой, сэнкьюверимач и мерси. Я только одно жалею, что не успела накурить, блядь, отцов Арсения и Валерия Потому что набухалась так, что до наволочки с травой уже не могла доползти.РТУТЬ
Меня сдали в школу в гарнизонный лагерь Бобочино. Там, где кроме школы, было еще 3 или 4 барака. Это волшебное место было заточено, Чтобы с детства людей гнобить, обламывать, ставить раком. В классе мое место было в углу; дома – в чулане. Но наступил, бля, день, Когда и я доставила себе децл радости: Однажды в учительской раздевалке напиздив денег, Я поперла в аптеку и на все там купила 120 градусников. Я их раздавила, когда родаки попиздили в гости бухать к соседям. Жывая, непослушная ртуть оказалась круче всего, что было вокруг. Мне давно было голимо зырить в рыла всем – и взрослым, и детям. Ртуть стала пизже кИнов, книг и всяких тупых подруг. Я ее часами языком гоняла по стОлу. Меня сильно вштырила и проперла ее противоестественная суть. Утром я, как зомби, на автопилоте пиздяча в школу, Грела в кармане пузырь, где испарялась ртуть. Там я сразу нашла ей нужное применение, Подливая всяким уродам в пОртфель и в карманЫ Это было моим продуманным волеизъявлением. Они все, охуев, наложат в штаны. В школе устроили внеочередное срочное собрание родаков: Они дружно на прЕподов набросились, как шакалы: Что это за типа внутренняя диверсия, что на многих теток и чуваков Пошла потрава: у них хуевые анализы: крови, мочи и кала. Анализы не соврали: все они вскоре ослепли или оглохли. А я пожызняк осталась токсичным мутантом ртутным. Щас все мои ровесники давно уже спИлись и передохли. Мне на них поебать: я люблю только мелких трудных. От передозов у меня ебнулась матрица, Вставленная на то, чтобы быть как люди. Ниче в них нету пиздатого: это тухлая биомасса: Пидарасы и гопники, достойные этой ртути. Она вписалась во все темы моего организма. Я без нее вообще уже не могу жыть. Конечно, все это трэш, клизма и верх цынизма, Но при этом я этот опыт всем советую повторить.