признался тот.
— Я не заклята узами долга, Яромир, — успокаиваясь и усаживаясь обратно, ответила она, — это не то.
И только шатренец успел выдохнуть, как она еще тише добавила:
— Я заклята самой Осенью. В обмен на жизнь. В весницах никогда не было магов.
— Не рождались? — подал голос вдруг Ждан.
Девушка нахмурилась:
— Нет. Им не давали жить. Убивали вместе с родителями. Жгли вместе с домами, как чуму какую-то…
— Но почему?
— Потому что неуправляемый дар таких детей мог бы стоить жизни всей веснице…
— …а поступить в Академию средств все равно не было, — закончил Яромир и рискнул спросить: — как же тогда выжила ты? Почему тебя… не жгли?
Веля сверкнула глазами, а потом сквозь зубы выговорила:
— Жгли. В огне погибла моя мать. И отец.
— Тогда почему?.. — изумленно начал Яромир.
— Почему еще раз не попробовали? — перебила девушка и тут же сама ответила: — боялись.
— Чего боялись?
— Кто чего, — она отвернулась и стала что-то чертить пальцем на земле, — кто-то думал, что отцу удалось спастись и побоялся кралльского недовольства — хотя вряд ли тот стал бы вступаться за обнищавшего дворянина, — кто-то был уверен что это знамение богов и опасался их гнева.
— А на самом деле? — подал голос Дарен, уже с несколько волн стоявший за ее спиной.
Веля, будто и не удивившись этому, пожала плечами и ответила:
— Я же сказала: я заклята Осенью. Хватит расспросов. Я и так ответила вам всем больше, чем должна была.
— Ложитесь спать, — отозвался Дар, — я первый подежурю. Потом Яромир, потом Ждан.
— А я? — снова подала голос чаровница.
— Спи, — устало отмахнулся шатренец и добавил: — прости еще раз. Просто правда… она, как-то, всегда ближе.
— Я же не врала вам.
— Зато талантливо недоговаривала. Ладно, я твой должник, Веля. Чего не знаешь — спроси.
— Да про вас я как раз все знаю… — тоскливо сказала чаровница, покосившись при этом, почему-то, на Дарена.
Ночь прошла спокойно. А вот утром сначала пришлось искать ручей, а потом оказалось, что на завтрак, кроме хлеба и куска "вспотевшего" сыра ничего не осталось. И потому Ждан не переставал ныть, Дарен — ругаться сквозь зубы, Яромир — шикать на обоих по очереди, а Велимира — стараться не допустить драк. Получалось, в общем-то, не ахти как: сначала Ждан запульнул в дара сорванной с ближайшей елки шишкой; тот, естественно, вызвал его на поединок, на что парень ответил, что он еще не последний самоубийца. Тогда войник, плюнув на гордость, на ближайшем привале около вожделенного ручья подставил подножку — и белобрысый скатился прямиком по обрыву в воду. — Ты чего делаешь, идиот? — заорал снизу Ждан, — как я теперь мокрый поеду в седле? — Пусть тебе это будет напоминать о должном смирении в поведении, — мрачно ответствовал Дарен, стоя сверху и демонстративно потирая ладонями друг о друга. — Я тебе сейчас тоже кое-что напомню! — взвился парень и бросился карабкаться в горку, цепляясь ногтями за камни. Но, когда в очередной раз мокрая рука предательски соскользнула, Ждан снова покатился в ручей. И в этот раз Яромир уже захохотал в голос — до того нелепым был вид парня, стоящего в мокрых штанах посредине мелкого ручья. — Ну и? — поинтересовался Дар, садясь около края обрыва на корточки, — что ты там мне хотел напомнить? — А ты спускайся сюда, водичка как парное молоко. Яд из его голоса можно было черпать половниками, и Веля дернула Дара за рукав с требованием прекратить балаган. Тот нехотя поднялся и, напоследок предложив Ждану поймать русалку за хвост*, ушел обратно к привязанным лошадям. — Сам лови, озабоченный! — полетел ему вслед рев взбесившегося парня.
Велимира вздохнула: она надеялась, что утренний инцидент был первым и последним за сегодня, но, видимо, ее надеждам не суждено было оправдаться. — Долго нам еще ехать? — недружелюбно буркнул только высохший Ждан в сторону. — Пока с седла не свалишься, — ухмыльнулся Яромир, и поинтересовался: — ничего не трет? — Иди ты. — Только после вас… — Так, все! — Велимира повысила голос: — перестаньте! Дарен! — Что? Веля набрала побольше воздуха в легкие: — Скажи, пожалуйста, долго ли еще ехать. Войник вздохнул и нехотя ответил: — До вечера, я думаю, доберемся. — И что потом? — заинтересовался переключившийся на друга шатренец. — Не знаю. Увидим. — Веля?.. — А мне-то откуда знать? — пожала плечами девушка в ответ на вопросительный взгляд Яра, — я вижу только события, а не места. И почему-то на этот раз никто не стал спрашивать ее, что же именно она видит. Может быть, это на них так вчерашний разговор повлиял?.. Велимире очень бы хотелось на это надеяться. Но вряд ли. Дорожные столбы сменяли друг друга, дорога то ровно и неспешно текла, как широкая равнинная река, то петляла между камнями, обходя жалкий, выжженный солнцем лес стороной (и почему ночью он казался таким страшным?). Небо будто кто-то покрасил в голубой цвет, и его однообразность ложилась на плечи, как непосильная ноша. Кони фыркали и все норовили отойти в сторону, пытаясь хоть как-то избавиться от навязчивой жары палящих лучей. — О, — оживился вдруг Ждан, приподнявшись в стременах, — я, кажется, что-то вижу впереди! Вы видите? — Уже пять минут как, — флегматично заметил Яромир, — тебе в детстве не говорили, что с утра надо умываться? — А тебе не говорили в детстве, что ты жуткий зануда? — беззлобно передразнил его Ждан, помня об утренней клятве самому себе не задираться без причины: получалось плохо. — Я не зануда, я — умный. Разницу видишь? Парень ухмыльнулся: — Голова-то от знаний не лопается? — По своей постучи — гул слышишь? Дарену надоело слушать эту бесконечную перепалку, и он слешга пришпорил Броню. Тем более, что вожделенная цель была совсем рядом. Горячий ветер обжег песком в лицо и улетел дальше, запутываясь по дороге в волосах путников вместе с мелкими камешками. Скоро все закончится, и уже никакие силы не смогут остановить то, что завертелось. И он не сможет. И Веля тоже не сможет. И даже ее пресловутая Осень.
С первой трудностью они столкнулись уже на въезде в небольшой городок (хотя Яромир с про себя все равно окрестил его весницей — до того убогими были домишки и бедно выглядели люди). Едва друзья подъехали к воротам, как стена сразу же ощерилась стрелами, будто еж — иголками. — Да уж, радостный прием, — хмыкнул Дарен, — ничего не скажешь. — Что делать будем? — задумчиво поинтересовался шатренец, разглядывая бойницы. — Что-что… объясняться. — Что-то мне
Ночь прошла спокойно. А вот утром сначала пришлось искать ручей, а потом оказалось, что на завтрак, кроме хлеба и куска "вспотевшего" сыра ничего не осталось. И потому Ждан не переставал ныть, Дарен — ругаться сквозь зубы, Яромир — шикать на обоих по очереди, а Велимира — стараться не допустить драк. Получалось, в общем-то, не ахти как: сначала Ждан запульнул в дара сорванной с ближайшей елки шишкой; тот, естественно, вызвал его на поединок, на что парень ответил, что он еще не последний самоубийца. Тогда войник, плюнув на гордость, на ближайшем привале около вожделенного ручья подставил подножку — и белобрысый скатился прямиком по обрыву в воду. — Ты чего делаешь, идиот? — заорал снизу Ждан, — как я теперь мокрый поеду в седле? — Пусть тебе это будет напоминать о должном смирении в поведении, — мрачно ответствовал Дарен, стоя сверху и демонстративно потирая ладонями друг о друга. — Я тебе сейчас тоже кое-что напомню! — взвился парень и бросился карабкаться в горку, цепляясь ногтями за камни. Но, когда в очередной раз мокрая рука предательски соскользнула, Ждан снова покатился в ручей. И в этот раз Яромир уже захохотал в голос — до того нелепым был вид парня, стоящего в мокрых штанах посредине мелкого ручья. — Ну и? — поинтересовался Дар, садясь около края обрыва на корточки, — что ты там мне хотел напомнить? — А ты спускайся сюда, водичка как парное молоко. Яд из его голоса можно было черпать половниками, и Веля дернула Дара за рукав с требованием прекратить балаган. Тот нехотя поднялся и, напоследок предложив Ждану поймать русалку за хвост*, ушел обратно к привязанным лошадям. — Сам лови, озабоченный! — полетел ему вслед рев взбесившегося парня.
Велимира вздохнула: она надеялась, что утренний инцидент был первым и последним за сегодня, но, видимо, ее надеждам не суждено было оправдаться. — Долго нам еще ехать? — недружелюбно буркнул только высохший Ждан в сторону. — Пока с седла не свалишься, — ухмыльнулся Яромир, и поинтересовался: — ничего не трет? — Иди ты. — Только после вас… — Так, все! — Велимира повысила голос: — перестаньте! Дарен! — Что? Веля набрала побольше воздуха в легкие: — Скажи, пожалуйста, долго ли еще ехать. Войник вздохнул и нехотя ответил: — До вечера, я думаю, доберемся. — И что потом? — заинтересовался переключившийся на друга шатренец. — Не знаю. Увидим. — Веля?.. — А мне-то откуда знать? — пожала плечами девушка в ответ на вопросительный взгляд Яра, — я вижу только события, а не места. И почему-то на этот раз никто не стал спрашивать ее, что же именно она видит. Может быть, это на них так вчерашний разговор повлиял?.. Велимире очень бы хотелось на это надеяться. Но вряд ли. Дорожные столбы сменяли друг друга, дорога то ровно и неспешно текла, как широкая равнинная река, то петляла между камнями, обходя жалкий, выжженный солнцем лес стороной (и почему ночью он казался таким страшным?). Небо будто кто-то покрасил в голубой цвет, и его однообразность ложилась на плечи, как непосильная ноша. Кони фыркали и все норовили отойти в сторону, пытаясь хоть как-то избавиться от навязчивой жары палящих лучей. — О, — оживился вдруг Ждан, приподнявшись в стременах, — я, кажется, что-то вижу впереди! Вы видите? — Уже пять минут как, — флегматично заметил Яромир, — тебе в детстве не говорили, что с утра надо умываться? — А тебе не говорили в детстве, что ты жуткий зануда? — беззлобно передразнил его Ждан, помня об утренней клятве самому себе не задираться без причины: получалось плохо. — Я не зануда, я — умный. Разницу видишь? Парень ухмыльнулся: — Голова-то от знаний не лопается? — По своей постучи — гул слышишь? Дарену надоело слушать эту бесконечную перепалку, и он слешга пришпорил Броню. Тем более, что вожделенная цель была совсем рядом. Горячий ветер обжег песком в лицо и улетел дальше, запутываясь по дороге в волосах путников вместе с мелкими камешками. Скоро все закончится, и уже никакие силы не смогут остановить то, что завертелось. И он не сможет. И Веля тоже не сможет. И даже ее пресловутая Осень.
С первой трудностью они столкнулись уже на въезде в небольшой городок (хотя Яромир с про себя все равно окрестил его весницей — до того убогими были домишки и бедно выглядели люди). Едва друзья подъехали к воротам, как стена сразу же ощерилась стрелами, будто еж — иголками. — Да уж, радостный прием, — хмыкнул Дарен, — ничего не скажешь. — Что делать будем? — задумчиво поинтересовался шатренец, разглядывая бойницы. — Что-что… объясняться. — Что-то мне