кровосмесительных уз, связывавших его с матерью.

В начале июля 1921 года Лавкрафт едет на конференцию журналистов-любителей в Бостон, где встречает Соню Грин, еврейку из России, писательницу и владелицу шляпного магазинчика в Бруклине. Она была старше Говарда на семь лет, но взаимной страсти это не помешало. Лавкрафт навещал Соню, они писали друг другу в журналы, обменивались мнениями и сюжетами будущих произведений и в итоге в 1924 году поженились. Своих тетушек, сестер матери, Говард на свадьбу не пригласил, полагая, что брак родовитого и когда-то хорошо обеспеченного WASP и еврейской торговки придется им не по душе. Молодые переезжают в Бруклин, их будущее кажется безоблачным — статьи Лавкрафта охотно публикуют, рассказы берут в журнал «Странные сказки» (Weird Tales), магазинчик Сони тоже приносит ощутимый доход. Но не иначе какой-то демон из тех, что витали в воображении писателя, решил, что белая полоса длится слишком долго. Шляпная лавочка Сони разорилась, Лавкрафта уволили из журнала. Он тщетно пытался найти работу — в приличные издания Нью-Йорка журналиста с небольшим опытом публикаций в провинциальной прессе не брали, а ничего другого Говард не умел. От череды несчастий душевное здоровье Сони пошатнулось, она попала в психиатрическую клинику, но, по счастью, пробыла там недолго.

В январе 1925 года Соня уехала в Кливленд искать работу, Лавкрафт же поселился в однокомнатной квартирке в нищем районе Нью-Йорка, Ред-Хуке. У него много приятелей и читателей среди литературной богемы, но ощущение одиночества становится все сильней — шумный Нью-Йорк будит в Говарде ностальгию по милому Провиденсу, где он был уважаемым гражданином. Рассказы Лавкрафта становятся все более мрачными и мизантропическими. Единственным значимым событием этого периода стала встреча с отцом жанра «фэнтези» лордом Дансени. Его «Боги Пеганы» задали «поле игры» для целого поколения авторов. Тем паче что богатый красавец аристократ был тем человеком, на которого Лавкрафту хотелось бы походить. Наконец, устав толкаться среди «иностранцев» (Говарду были свойственны не только агорафобия, но и ксенофобия), писатель возвращается в Провиденс и селится в доме у своих теть, миссис Кларк и миссис Гэмбелл. Выбор квартиры стоил ему жены — когда Соня захотела приехать в Провиденс к мужу, тетушки категорически воспротивились, а Лавкрафт не стал вмешиваться. В итоге брак дал трещину и в 1929 году супруги подали на развод.

1926–1936 годы стали самыми плодотворными в жизни писателя. По возвращении в Провиденс Лавкрафт начинает активную переписку с коллегами-литераторами. Он сотрудничает с Говардом, автором «Конана-Варвара» и первым создателем достоверных фэнтезийных миров. Он наставляет Фрица Лейбера и Роберта Блоха, будущих корифеев фэнтези. Он много путешествует — Квебек, Новая Англия, Филадельфия, старый добрый Чарльстон. Он востребован и окружен друзьями, его уважают, активно печатают… Правда, рассказы берут в основном фэнзины и местные журналы — до конца дней Лавкрафту не удалось выпустить ни одной книги. Успех не замедлил отразиться на литературной работе — на свет появляются «Зов Ктулху», «В горах безумия», «Тень времен» — эти вещи считаются вершиной творчества писателя.

Настало время задаться вопросом — в чем же состоит изюминка творчества «Императора Иллюзий», чем его рассказы притягивают читателей? Лавкрафт с детства танцевал на грани безумия, словно фокусник на канате, он делил мир на две половины — реальность Правой руки, наш мир, и реальность Левой руки — ту Бездну, где прячется смерть, царят демоны и странные боги давно ушедших народов подносят к губам золотые чаши с человеческой кровью. Писатель не дает объяснений, не требует логики, он, словно Ктулху, спит, грезит и выплескивает на бумагу свои видения. Он раскрывает словарь «хоррора» и достает клише: «ужасный», «древний», «безумный» «боль», «страдание», «смерть», «Старые Боги». Сила этих слов известна даже нынешним экстрасенсам — публикуя объявление об оккультных услугах, они непременно воспользуются джентльменским набором фантаста. Но для Лавкрафта это лишь камешки мостовой, основа, которую он раскрашивает всеми цветами мрачной фантазии. Говард писал, отталкиваясь от воспоминаний о кошмарах, посещавших его во время одиноких скитаний по пустынным дорогам вокруг Провиденса. Он любил заносить на бумагу и перерабатывать в тексты свои сновидения: «Мой собственный опыт не позволяет мне усомниться в том, что человек, во время сна утратив свои земные ощущения, на самом деле переносится в иную бестелесную жизнь, природа которой существенно отличается от той жизни, которая нам известна, и только смутные и весьма неясные воспоминания остаются в памяти после пробуждения». И ужас Лавкрафта притягателен именно потому, что знаком каждому, он родом из страны детских кошмаров, мы помним, каково это — лететь, сорвавшись, в бесконечный темный колодец, и тщетно пытаться вырваться из сновидения.

Знаменитый «Некрономикон» Лавкрафта — тоже дань детству. Безумный поэт Альхарезд, как вы помните, — мальчишеский псевдоним Говарда. Грозные божества — наследие арабской культуры, 1001 ночи, горячечных грез восточной поэзии и жутковатого пантеона древних египтян. Автор пользуется именами, освященными пылью древности, чтобы придать своим фантазиям плоть, сделать их весомыми. «Как вы Ктулху назовете, так оно и поплывет…» Кстати, этот вопрос поднимался в исследованиях творчества Александра Грина. Если бы Гарвеев, Ассолей и Дэзи заменить на Григориев, Настенек и Васяток, текст бы выцвел, потерял свою «невзаправдашность» — а поверить в чудо на соседней улице куда труднее, чем в целый мир чудес. А еще Лавкрафт и Грин были похожи — оба высокие, сухопарые и некрасивые, с лицами, скомканными жизнью. И только глаза выдавали их. «Его взгляд был на редкость теплым и дружелюбным и никогда не терял заинтересованности ко всему происходящему вокруг», — писали о Лавкрафте. «То был горестно-проницательный взгляд художника, наделенного гениальной интуицией, и человека, уже много повидавшего», — вспоминали о Грине.

В последние годы жизни удача снова отвернулась от писателя. Его зрелые рассказы оказались слишком сложны для публики, пришлось вернуться к черновой журналистской работе. В 1932 году умирает любимая тетя Лавкрафта, миссис Кларк, вместе со второй тетей он переезжает в убогое, бедное жилище, и это угнетает писателя. В 1936 году кончает с собой Роберт Говард, один из самых близких друзей. Его смерть ввергла Лавкрафта в депрессию, к тому же выяснилось, что он неизлечимо болен. Рак кишечника — неприятная штука. И в наши дни вопрос о прогнозе