- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (8) »
как будто в забытье. — Боже мой, все думается одно и то же… Все представляется мучительно прошлое. — Где-то она?! Что с ней?!.
Нищенка перестала жевать и смотрела с удивлением на молодую даму, которая то плакала, то обещала купить ей игрушек, сапожки, то говорила о чем-то странном, то опять плакала.
— Успокойся, Марусечка… — повторял нежно офицер. — Смотри, маленькая нищенка совсем посинела, дрожит и все вытирает свой красный носишко рукой. Пойдем за ней скорее…
— Да, да… Пойдемте… Я куплю девочки сапожки, чулки, игрушек… Скоро Рождество… Праздник детский. В память Кирочки побалуем ее…
Они втроем двинулись по переулку.
— Девочка, иди вперед и показывай нам дорогу туда, где ты живешь… — сказал офицер.
Маленькая нищенка, ежась от холода и подпрыгивая, побежала вперед… За ней пошли офицер и его жена. Девочка поминутно оглядывалась.
— Девочка, у тебя есть родители? — спросил офицер.
— Есть… — отвечала нищенка.
— А как же ты говорила нам, что у тебя отец на войне убит?.. — спросил офицер, нагнувшись к девочке.
— Убит… — повторила уверенно девочка.
— А теперь ты говоришь, что у тебя есть родители?
— Да… есть…
— Отец и мать? — переспросил офицер.
— Да, отец есть…
— Странная ты девочка… Сама не понимаешь, что говоришь… А мать есть?
— И мать есть…
— Слышишь, Маруся, — обратился офицер к шедшей с ним под руку с убитым лицом и погрузившейся в тяжелые воспоминания спутнице.
— Марусечка, слышишь… Эта девчурка говорить, что у неё родители живы… А раньше уверяла, что отец убит на войне… Маруся, да ты слышишь или нет?
— Да, да, слышу, Володя… Я все слышу, — проговорила молодая женщина и схватилась рукой за грудь… — Все равно… Побалуем ее… Она такая маленькая, несчастная… Точно запуганный зверек… Сделаем, что можем… В память нашей Кирочки… Ну, право же, Володечка, она так на нее похожа…
— Хорошо, хорошо, моя милая… Сделай все, что ты хочешь… — успокоительно и нежно сказал офицер.
И они пошли дальше.
— Тут, — неожиданно воскликнула нищенка и юркнула в калитку за серый забор маленького домишка. Офицер и дама последовали за ней. Но, переступив порог калитки, они остановились. — Какой ужас! Какая грязь, какой запах… Неужели тут живут люди? — воскликнула молодая женщина. Между тем девочка прошла между кучами грязного тряпья, костей и еще каких-то свалок и юркнула в низкую закоптелую дверь подвала. Офицер и дама последовали за ней, при чем, поскользнувшись от прилипшего снега, чуть не упали… Одуряющий запах копоти, гнили, сырости, густой туман скверного табаку, какие-то сиплые голоса, детский плач и брань ошеломили вошедших. — Говорю, что ты разбойник, пьяница и душегуб! — кричала какая-то женщина в лохмотьях, стоявшая посредине подвала с ребенком на руках. Около неё копошилось еще двое детей. В углу на тряпье ворочалось что-то большое, темное, страшное, — хрипело и не могло подняться. — Молчи… Молчи, говорю тебе… А то плохо будет, — хрипло бормотал пьяный. По углам подвала виднелись какие-то люди. — Боже мой, какой ужас! — воскликнула молодая дама, хватая за руку офицера. В подвале был полумрак от коптевшей лампы, но люди в углах все же заметили вошедших. Произошло движение, переполох. Все взволновались и что-то тихо заговорили; некоторые попрятались, другие вышли вперед, дети перестали плакать. — Слышь ты, пьяница, смотри, офицер пришел!.. Попадет тебе, — грозным шепотом проговорила женщина, толкая пьяного человека, лежавшего в углу. — Ваше благородие… Не боюсь!.. Потому ты жена… Молчи! — бормотал тот. Офицер и дама подошли к женщине. В полумраке они заметили согнутую спину, страшную худобу и огненно-рыжие волосы. — Скажите, это ваша девочка? — спросил офицер, указывая на нищенку, которая присела на пол и оттирала застывшие руки. — Моя, моя… Что она еще натворила? Уж не стянула ли что у вашего благородия? Конечно, ребенок без присмотра… Злые люди
2
Девочка-нищенка быстро бежала вперед, прихрамывая и все время оглядываясь на офицера и даму. — Девочка, подожди… Не беги так, — произнес офицер, приостанавливаясь. — Скажи нам, ты живешь далеко отсюда? Нищенка вытаращила глаза и хихикнула. — Нет… Близко… — Как близко? Сколько времени надо идти? — Не знаю… — Скоро или не скоро мы придем? Говори правду. — Еще не скоро… — Маруся, эта девочка, очевидно, лгунья, от неё нельзя добиться ни одного слова правды. Она заведет нас Бог весть куда… — заметил офицер, обращаясь к даме, и прибавил громко и строго: — Девочка, не беги… Девочка обернулась, на громкий окрик офицера; лицо её стало испуганным, и рот искривился. — Ты испугал ее, Володя… Бедная девочка… Она, наверно, больна… Посмотри, как ее дергает, — произнесла дама. — Иди, иди, крошка, вперед. Не бойся! — обратилась она к девочке, — дядя не обидит тебя. Он только громко говорит. Нищенка побежала еще шибче и уже не оглядывалась. Её спутники едва поспевали за нею. Так шли они более часа. Миновали длинную, шумную Тверскую улицу, поднялись в гору по кривому и грязному переулку. Дальше долго шли бульваром. Офицер, наконец, начал терять терпение. — Ну, куда и зачем мы идем!? Ведь это безумие, Маруся! Гоняемся мы за каждой девчонкой, теряем время, здоровье, деньги, расстраиваем себе нервы… И для чего! Это, право, невыносимо! — Ты иди, Володя, домой… А я дойду и узнаю, — кротко возразила молодая женщина. — Я… я… не могу… Большие глаза дамы наполнились слезами. Глубокий вопль горя уже готов был вырваться наружу. — Ну, хорошо, идем, идем!.. Только знай — это уже в последний раз. Так и знай!.. Нищенка между тем все бежала, не оглядываясь. Офицер и дама едва поспевали за нею. — Девочка, не беги так… Куда ты нас ведешь? Знаешь ли ты дорогу? — то и дело покрикивал офицер. — Знаю, — откликнулась та. — Скоро ли? Девочка, да не спеши же. — Скоро уж! — как эхо повторяла девочка. Наконец, начались пустыри. Потянулись бесконечные серые заборы. Кое-где стояли одинокие, ветхие, деревянные дома… Иногда встречались группы деревьев, не то остатки леса, не то запущенные сады… Это была окраина Москвы — Хамовники. — Девочка, да скоро ли ты приведешь нас к твоему жилью? Ведь мы идем уже слишком час, — раздраженно проговорил офицер. На краю грязной дороги и большого пустыря стоял серый, крошечный домишко. Далее виднелась какая-то яма, а за нею поле, покрытое кучами. Эго были свалки мусора.— Тут, — неожиданно воскликнула нищенка и юркнула в калитку за серый забор маленького домишка. Офицер и дама последовали за ней. Но, переступив порог калитки, они остановились. — Какой ужас! Какая грязь, какой запах… Неужели тут живут люди? — воскликнула молодая женщина. Между тем девочка прошла между кучами грязного тряпья, костей и еще каких-то свалок и юркнула в низкую закоптелую дверь подвала. Офицер и дама последовали за ней, при чем, поскользнувшись от прилипшего снега, чуть не упали… Одуряющий запах копоти, гнили, сырости, густой туман скверного табаку, какие-то сиплые голоса, детский плач и брань ошеломили вошедших. — Говорю, что ты разбойник, пьяница и душегуб! — кричала какая-то женщина в лохмотьях, стоявшая посредине подвала с ребенком на руках. Около неё копошилось еще двое детей. В углу на тряпье ворочалось что-то большое, темное, страшное, — хрипело и не могло подняться. — Молчи… Молчи, говорю тебе… А то плохо будет, — хрипло бормотал пьяный. По углам подвала виднелись какие-то люди. — Боже мой, какой ужас! — воскликнула молодая дама, хватая за руку офицера. В подвале был полумрак от коптевшей лампы, но люди в углах все же заметили вошедших. Произошло движение, переполох. Все взволновались и что-то тихо заговорили; некоторые попрятались, другие вышли вперед, дети перестали плакать. — Слышь ты, пьяница, смотри, офицер пришел!.. Попадет тебе, — грозным шепотом проговорила женщина, толкая пьяного человека, лежавшего в углу. — Ваше благородие… Не боюсь!.. Потому ты жена… Молчи! — бормотал тот. Офицер и дама подошли к женщине. В полумраке они заметили согнутую спину, страшную худобу и огненно-рыжие волосы. — Скажите, это ваша девочка? — спросил офицер, указывая на нищенку, которая присела на пол и оттирала застывшие руки. — Моя, моя… Что она еще натворила? Уж не стянула ли что у вашего благородия? Конечно, ребенок без присмотра… Злые люди
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (8) »