Вадиме не шелохнули в душе ни единой струны. Поймала себя на том, что незаметно просидела двадцать минут, уставившись в одну точку, не думая, ни о чём. Надо умыться. С горячей водой летом всегда перебои, но Арина была рада ледяной струе. Вода в лицо. Кожу свело от холода. Кто-то назвал бы это самобичеванием. Главное не смотреть в зеркало над раковиной. Она не хотела этого делать, но посмотрела. Ни отчаяния, ни страха — ничего. На неё смотрело знакомое незнакомое лицо. Ещё вчера на нём не было морщин, а теперь только они и есть. В глазах нет огонька, глаза потухли. Волосы с сединой поредели и не блестят. Арина продолжила умываться. Она была не голодна. Единственное, что ещё смогла почувствовать — это лёгкую печаль из-за того, что не сможет быть рядом с братом в его самый счастливый день. Но теперь у него своя отдельная от неё жизнь, не стоит её омрачать. Написала записку, придумала на ходу причину: открывают новый филиал в другом далёком городе, её назначают директором, но необходимо надолго уехать, на полгода, а может и год. Пообещала ежедневно звонить. Оставила свои ключи для Даши. На пороге остановилась, защемило сердце, ведь в этом доме прошли её лучшие годы, просто, она их по-дурости лучшими не считала. Захлопнула за собой дверь. Вот и всё. Нет пути назад. Красный Audi — единственная оставшаяся радость. Тень улыбки предназначенная только ему. Гостиница. Гита суетится вокруг. Все суетятся вокруг неё и Домовой и Камю. Где Капитан? Был вызван в главный штаб, улетел на рассвете. Ясно. Друзья, что-то говорили, искусственно смеялись, видно чтобы подбодрить её. Она уловила только вопрос Гиты: "Не понимаю одного, ведь Прад — бог правды, как ему удалось соврать, когда он сказал, что переметнулся на сторону Лелеи? — а задумчивый Эрнст ответил, — он слишком долго имеет дело с правдой, умеет её, так сказать видоизменять. Он не солгал, скорее всего, заставил себя на какое-то время действительно в это поверить, а потом передумать". Арина усмехнулась про себя: у Капитана всегда найдётся отмазка. Господи, как же сильно она изменилась с весны: даже чувство юмора извратилось до неузнаваемости, стало желчным. Вдруг в колонках заиграла старая песня, некогда любимая: "Don't Speak". Она подошла к камину, на котором Гита расставила фотографии. Из рамки на неё посмотрела хохотавшая подруга, которую Прад, состроивший удивлённую физиономию, неожиданно пощекотал, молодая красивая армянка отчего-то зардевшаяся и высокий симпатичный парень, украдкой смотревший не в объектив, а на армянку. Снимок сделали в режиме "сепия", отчего фото выглядело старым, послевоенным. С тех пор как Гита их щёлкнула и правда прошла вечность. Так много всего произошло. Целая жизнь. "I know just what you're saying. So please stop explaining. Don't tell me 'cause it hurts. Don't speak" — пела солистка "No Doubt" и тут ороговевшая оболочка вокруг сердца треснула. Арина заторопилась. Ей было нельзя сейчас плакать. Ей не перенести эти слёзы. Часто заморгав, она в последний раз погладила Домового, с трудом улыбнулась Гите, но не Камю. Камю и Эрнст могут догадаться — они такие. Быстро проговорив: "Ой, совсем забыла! Я же купила шикарный торт! Сейчас принесу из машины" — она в последний раз посмотрела на друзей. Их образы навсегда и запечатлелись в памяти именно такими: "Мирон — хорошенький, заботливый, но не поймёшь, то ли хмурится он, то ли тревожится за неё. Гита — косички, Тибет, бусы и фенечки, но это только снаружи. Гита — её самая лучшая в жизни подруга и этого уже не изменить. Камю — проницательная девочка с большим будущим, учитывая, что теперь она привидение. Чем чёрт не шутит, вдруг будущее и правда за интернет-призраками? Эрнст — самый мудрый, самый проницательный и самый человечный из них, хоть и не знает этого, хоть и не человек.

Арина не стала ждать лифт, побежала по ступенькам. А в голове всё продолжала плакать Gwen Stefani: "Don't speak. I know what you're thinking, I don't need your reasons. Don't tell me cause it hurts". Вот и её машина. Фото в кармане. Слёзы на подходе. Шмыгнула носом.

— Я знал, что ты уйдёшь, не попрощавшись, они бы тебя не отпустили… Верно? — из теней вышел Эрнст.

— А я знала, что ты догадаешься, — еле выговорила она.

— Далеко?

— Угу.

— Это, конечно, не моё дело, но слышал, что во Владивостоке готовят совершенно фантастические булочки с маком.

Арина уже не могла говорить, её душили слёзы.

Он обнял её на прощание, ничего больше не сказав.

_

Посвящается СИО.