- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (84) »
Дягилев Владимир Вечное дерево
Владимир Дягилев ВЕЧНОЕ ДЕРЕВОЧАСТЬ ПЕРВАЯ Степан Степанович Стрелков сидел у подернутого ледком окна и разглядывал свои руки, будто за сорок восемь лет жизни ему все некогда было рассмотреть их и только теперь выдалось свободное время. Руки-тяжелые, с широкими запястьями, с негладкими ладонями, в мелких узловатых шрамах. Он мог бы рассказать историю каждого шрама. Вот этот, между большим и указательным на левой, - память о задержанном нарушителе. Сбитый ноготь на среднем-"визитная карточка" рабочей молодости. Вся правая кисть шершавая, как терка,-пожизненная отметина Отечественной войны. Много довелось испытать этим рукам, много переделать. А теперь... Степан Степанович вздохнул прерывисто и опустил руки на колени. Стул скрипнул под ним, словно пожаловался. Степан Степанович поднялся, не спеша сходил на кухню, принес молоток, гвозди и принялся прибивать ножку. - Отец, что это такое?-услышал он голос жены и обернулся. В дверях стояла Нина Владимировна - румяная с морозца. Степан Степанович впервые заметил, что жена подкрашивает губы, и почему-то это открытие было неприятно ему. -Делать тебе нечего,-сказала Нина Владимировна. Она сказала это просто, не желая обидеть, но ее слова неожиданно задели его. - Верно. Нечего, - подтвердил он. Нина Владимировна не поддержала разговора, а подойдя к нему близко, так что он увидел свое отражение в ее зрачках,сказала: - Ты вот что, отец, на Журку обрати внимание. На носу выпускные экзамены, а он знай своим баскетболом занимается. Надо в институт готовиться. - Непременно в институт?-спросил он, не потому что не хотел, чтобы сын учился дальше, а просто просьба была непривычной. Всю жизнь жена занималась воспитанием детей, а он-военной службой. Они старались честно выполнять каждый свое дело. И то, что жена вдруг нарушила это установленное правило, удивило его. - А что же, он неучем оставаться должен? - вспылила Нина Владимировна. - Да, начинали мы не очень грамотными, но Советскую власть создали, и теперь у нас учатся...-возразил Степан Степанович тем твердым голосом, который появлялся у него в минуты волнения. - Не надо политбесед,-перебила Нина Владимировна. -Лучше съезди к Сидору Митрофановичу, он, ка" жется. Текстильным командует. - Какое отношение к Виктору имеет Текстильный? - Не спорь. Мы с тобой не герои пьесы. Степан Степанович и сам не любил пререканий. - Решим так,-сказал он.-Куда захочет-туда и пойдет. Сумеет-пусть поступает. Нянькой не буду. Я, слава богу, без нянек вырос. Скобочки густых бровей Нины Владимировны полезли кверху. - Вырос! .. Теперь не то время. Сейчас диплом нужен. - Диплом не щиток-им от жизни не прикроешься. Нина Владимировна стала спорить и горячиться. Но Степан Степанович, не проронив больше ни слова, надел шинель с темными полосками на месте погон, каракулевую папаху и-вышел на улицу. Очутившись во дворе, Степан Степанович тотчас ощутил на лице острый порыв ветра. Сморгнув слезу, он заспешил за угол, на солнечную сторону дома. Здесь было тепло, слегка припекало. С крыш падала капель. Он сел на стоявшую возле дома узкую, припадающую на одну ножку скамейку и стал думать о только что происшедшем разговоре с женой. Жена намекнула ему, что он неуч. И это оскорбило Степана Степановича. Уже много лет не слушал он от нее этого грубого слова. Когда-то, в первые годы их совместной жизни, когда он был еще молоденьким щеголеватым лейтенантом, Нина в минуту запальчивости назвала его неучем. Она кичилась своим воспитанием, образованием и хорошим голосом. Потом это прошло. После войны он Ни разу не слышал от нее грубого слова. Вернувшись с фронта подполковником, Степан Степанович получил генеральскую должность. Его ценили в соединении. Офицеры часто обращались за советом, любили бывать ^него дома. И Нина Владимировна охотно и приветливо принимала их. Ей приятно было видеть внимание и уважение, которое оказывали ее мужу, а это значит и ей. Она свыклась с этим и никогда уже больше не произносила обидного слова "неуч". И вдруг сегодня он снова услышал это слово. "Конечно, кто я теперь-отставник",-подумал Степан Степанович. Послышалось громкое похрустывапие. К нему подходил твердым, крупным шагом рослый и широкий в плечах полковник в отставке Куницын. Куницын был старым товарищем Степана Степановича еще по училищу. Они и раньше встречались, и каждый раз радовались, увидев друг друга, вспоминали однокашников, дружков своих. Для них, для их памяти все они, невзирая на возраст, положение и звание, всегда оставались такими же жизнерадостными, подтянутыми и веселыми, какими запомнились с юных лет, с училища. Вот и сейчас, глядя на Куницыпа-теперь просто соседа по дому,-Степан Степанович вспомнил его молодым, ладным, рослым пареньком, стоящим в их роте правофланговым (сам Степан Степанович стоял девятнадцатым). Куницын единственный курсант в училище носил черные усики-стрелки. Над этими усиками любили подтрунивать товарищи, но Куницын стойко выдерживал все насмешки, усов не сбривал. В годы войны "стрелки" превратились сначала в "штычки", потом стали пышными, длинными, чуть не до ушей. А сейчас усы обвисли, поседели, но все равно придавали Куницыну бравый вид. - Вижу, сидишь, как подсадная утка. Думаю - пойду пристроюсь, - сказал Куницын басом и, подавая Степану Степановичу мясистую руку, ни с того ни с сего захохотал, будто закашлялся. Они пошли вдоль дома. Под солнцем блестел ледок, словно по двору было насыпано битое стекло. - Ну как, привыкаешь?-спросил Куницын, приняв молчаливость Степана Степановича за тоску по службе.-Я, брат, первый год места себе не находил. - Работу искать надо,-сказал Степан Степанович. - Ну скажи, все то же,- прогудел Куницын.-И я поначалу рвался, да не так-то это просто. Никуда мы с тобой, старые моржи, не годимся, никому мы не нужны. Специальности у нас нет-раз. Новую приобретать поздно-два. Смотрят на нас как на вышедших в тиражтри. К почетному и обеспеченному положению мы привыкли и менять его на худшее не пожелаем-четыре. Ну, есть и пять, и шесть, и семь... - Есть одно,-возразил Степан Степанович,-желание работать. А если его нет, тут и пять, и шесть, и семь... - Знаешь- что?-перебил Куницын, подхватывая Степана Степановича под руку.-Строй дачу. Малину разводи.,. - Разрешите пристроиться? К ним подошел капитан первого ранга в отставке Копна. Он был в черной шинели, в фуражке с вензелями на козырьке, в начищенных ботинках. Фамилия Копна не подходила к его
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (84) »