- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (14) »
бандиты…
То злополучное утро началось с торжественного марша Мендельсона, который настойчиво исполнял телефонный аппарат тайваньского производства. Вовчик с трудом открыл непослушные глаза, пытаясь понять, где он находится. Бодун проявлял себя в полной красе. Обезвоженное горло, по ощущениям, только что покинуло стадо животных неизвестного происхождения, а в голове стучали праздничные бубны дикарских племен западного африканского побережья. — Ал-ле, — прохрипел он в трубку, с усилием оторвав голову от подушки. — Какого хера в такую рань? — Вован, ты, че в натуре? — раздался в ответ возмущенный голос. — У нас стрелка через полчаса!.. Забыл, что ли? — В жопу стрелки… дайте поспать. — Бригадир, мы через пятнадцать минут подгребаем. Сам знаешь, опоздавший — в пролете! Кряхтя и поминая многочисленную родню продавщицы коммерческой палатки, продавшей им вчера паленую водку, Вовка с трудом сполз с кровати и, натянув пузырящиеся на коленях трико от модельного дома фабрики "Красный Октябрь", направился в ванную комнату. Холодный душ и бутылка кумыса улучшили мерзопакостное состояние. Лечи подобное подобным — золотые слова. Настроение добавило и напоминание о стрелке: неделю назад развели двух лопоуших комерсов. Эту породу дойных коров он любил особенно. Они паслись на неведомых лугах и доились жирным, душистым молоком. У некоторых оно было сладким и сгущенным, а изредка попадались и очень ценные экземпляры. Эти давали удой из какао и, как предполагал Вовка, питались чистым шоколадом… Лопушки принадлежали к последним. К Вовчику обратился знакомый барыга, взявший у комерсов в долг двадцать тонн зелени. Долг отдать не смог, и его начали душить. Один из лопушков, разозленный беспрестанными «завтраками» должника, прошелся "по маме" барыги. По всем понятиям это было беспределом. Комерсов развели, а бырыгу отбили. Знакомый принес в общак бригады пять кусков американских денег, лохам же прописали штраф. Сегодня они должны были принести в клювике еще два куска. — Здорово, пацаны! — поприветствовал он своих бойцов, лихо заруливших во двор на черном, наглухо тонированном «Мерседесе». — Сами не спите и другим не даете. Из салона, угнанной польскими братками по заказу братвы российской, машины донеслось радостное ржание. Через секунду открылись дверцы автомобиля, и последовал неизменный ритуал с обниманием. Учебным пособием отечественного криминала был известный голливудский триллер "Крестный отец". Пара бойцов представляла собой грозно-комичное зрелище. Один из них, бывший борец с бычьей шеей и переломанными ушами, весил около полутора центнеров и ростом был почти два метра. Погоняли его Малышом. Второй, с кликухой Квадратный, в прошлом дзюдоист — легковес, едва доходил своему напарнику до плеча, но в стычках брал свое звериной яростью и неустрашимым бойцовым духом. К любимой кафешке, где была назначена встреча, подкатили через десять минут. Успели. Малыш бросил машину около входа, перегородив и без того узкий проезд. Сзади раздался возмущенный сигнал клаксона — какой-то фраерок пытался протиснуться между бордюром и сверкающим боком «мерина». — В очко себе погуди, — беззлобно посоветовал ему борец. — Не трамвай, объедешь. — Места же мало, — лепетал потенциальный терпила. — Неудобно. — Стесняешься? Братва заржала. Не найдясь, что ответить на одну из многочисленных примочек блатного мира, фраерок включил заднюю передачу. — Вазелин не забудь! — донеслось ему вслед. — Ну что, Троцкий, пошли лохов стричь! — хлопнул по плечу своего бригадира дзюдоист. Фамилия у Вовчика была Васькин, а революционное погоняло он получил еще в студенческие годы, подрабатывая «ломщиком» чеков у валютной «Березки». Тогда его приметили деловые и предложили съездить в Ригу — за популярными магнитолами "Sharp 900". Им требовался охранник, да и тягловые услуги были не лишними. В прибалтийской гостинице, администратор, прочитав фамилии вояжеров в их паспортах, рассмеялась: — У вас здесь что? Третий съезд РСДРП?.. Фамилии деловых были Урицкий, Коган и Красин. — А вы, молодой человек, наверное, Львом Давидовичем будете? — пошутила она, принимая паспорт от Вовчика. Кличка с той поры приклеилась намертво…
Время было обеденным, и зал оказался переполненным. Лопушки, занявшие столик в дальнем углу, были в одинаковых костюмах, дорогих очках с тонкой оправой, и сверкали аккуратными набриолиненными проборами коротких причесок. Бывшая комса. Рядом сидел лысый дедок в старом, потертом пиджачке и дешевом батнике, из-за ворота которого выглядывал краешек непонятной татуировки. По виду — типичный бухгалтер, возможно мотавший срок за финансовые махинации. Вовчик так и подумал, решив, что старик и будет вести расчет. — Ну что братишки, хрусты приготовили? — задал он вопрос, присаживаясь за столик. — И давайте по быстрому. Раз срослось — перетерли, посчитали, разбежались, — добавил Квадратный. — Мы вам ничего не должны! — с упрямым отчаянием в голосе ответил левый терпила. — Погоди, погоди… Как это не должны? На терке счет вам выставили? Вы согласились? — Мы не соглашались, — вмешался в разговор правый лопушок. — Но промолчали? — уточнил Вовка Крыть комсе было не чем. Даже они знали — промолчал, значит согласился. — То есть деньги вы не принесли? — продолжал наседать бригадир. Лопушки синхронно покачали головами: не принесли. — Ты понял, Малыш? — обратился Вовка к подельнику. — Сегодня они кинули нас на бабки, а завтра захотят в дупло поиметь? И рявкнул, привычно добавляя жути в голосе: — За пидоров нас держите, фраера ушастые?! — Вы че, бля, совсем тему не рюхаете?! — поддержал бригадира борец. Неожиданно подал голос старичок, до этого скромно ковырявший вилкой в салате. — Погодите, молодые люди. Как я понимаю, предъява была за оскорбление? Братва недоуменно переглянулась — этому-то, что не сидится спокойно? — Ты, мужик, чего в базар встреваешь? — ласково обратился к нему Квадратный. — Мужики в поле капусту собирают, — грустно взирая из седых лохматых бровей и добавив в голос отеческой нотки, разъяснил дедок. — Базарят бабы на лавочке. А я с вами беседу беседую. Могу разговор разговаривать. — Я, че-то, не пойму, бригадир, — сказал Малыш, пожимая могучими плечами. — Нас здесь что, за лохов держат? — А вы есть лохи, — охотно поддержал его старичок. — Трете за базар, а сами людей поносите, почем зря. Он был прав, и братва это знала. Называть собеседника прозвищем девицы нетяжелого поведение было крайне
***
То злополучное утро началось с торжественного марша Мендельсона, который настойчиво исполнял телефонный аппарат тайваньского производства. Вовчик с трудом открыл непослушные глаза, пытаясь понять, где он находится. Бодун проявлял себя в полной красе. Обезвоженное горло, по ощущениям, только что покинуло стадо животных неизвестного происхождения, а в голове стучали праздничные бубны дикарских племен западного африканского побережья. — Ал-ле, — прохрипел он в трубку, с усилием оторвав голову от подушки. — Какого хера в такую рань? — Вован, ты, че в натуре? — раздался в ответ возмущенный голос. — У нас стрелка через полчаса!.. Забыл, что ли? — В жопу стрелки… дайте поспать. — Бригадир, мы через пятнадцать минут подгребаем. Сам знаешь, опоздавший — в пролете! Кряхтя и поминая многочисленную родню продавщицы коммерческой палатки, продавшей им вчера паленую водку, Вовка с трудом сполз с кровати и, натянув пузырящиеся на коленях трико от модельного дома фабрики "Красный Октябрь", направился в ванную комнату. Холодный душ и бутылка кумыса улучшили мерзопакостное состояние. Лечи подобное подобным — золотые слова. Настроение добавило и напоминание о стрелке: неделю назад развели двух лопоуших комерсов. Эту породу дойных коров он любил особенно. Они паслись на неведомых лугах и доились жирным, душистым молоком. У некоторых оно было сладким и сгущенным, а изредка попадались и очень ценные экземпляры. Эти давали удой из какао и, как предполагал Вовка, питались чистым шоколадом… Лопушки принадлежали к последним. К Вовчику обратился знакомый барыга, взявший у комерсов в долг двадцать тонн зелени. Долг отдать не смог, и его начали душить. Один из лопушков, разозленный беспрестанными «завтраками» должника, прошелся "по маме" барыги. По всем понятиям это было беспределом. Комерсов развели, а бырыгу отбили. Знакомый принес в общак бригады пять кусков американских денег, лохам же прописали штраф. Сегодня они должны были принести в клювике еще два куска. — Здорово, пацаны! — поприветствовал он своих бойцов, лихо заруливших во двор на черном, наглухо тонированном «Мерседесе». — Сами не спите и другим не даете. Из салона, угнанной польскими братками по заказу братвы российской, машины донеслось радостное ржание. Через секунду открылись дверцы автомобиля, и последовал неизменный ритуал с обниманием. Учебным пособием отечественного криминала был известный голливудский триллер "Крестный отец". Пара бойцов представляла собой грозно-комичное зрелище. Один из них, бывший борец с бычьей шеей и переломанными ушами, весил около полутора центнеров и ростом был почти два метра. Погоняли его Малышом. Второй, с кликухой Квадратный, в прошлом дзюдоист — легковес, едва доходил своему напарнику до плеча, но в стычках брал свое звериной яростью и неустрашимым бойцовым духом. К любимой кафешке, где была назначена встреча, подкатили через десять минут. Успели. Малыш бросил машину около входа, перегородив и без того узкий проезд. Сзади раздался возмущенный сигнал клаксона — какой-то фраерок пытался протиснуться между бордюром и сверкающим боком «мерина». — В очко себе погуди, — беззлобно посоветовал ему борец. — Не трамвай, объедешь. — Места же мало, — лепетал потенциальный терпила. — Неудобно. — Стесняешься? Братва заржала. Не найдясь, что ответить на одну из многочисленных примочек блатного мира, фраерок включил заднюю передачу. — Вазелин не забудь! — донеслось ему вслед. — Ну что, Троцкий, пошли лохов стричь! — хлопнул по плечу своего бригадира дзюдоист. Фамилия у Вовчика была Васькин, а революционное погоняло он получил еще в студенческие годы, подрабатывая «ломщиком» чеков у валютной «Березки». Тогда его приметили деловые и предложили съездить в Ригу — за популярными магнитолами "Sharp 900". Им требовался охранник, да и тягловые услуги были не лишними. В прибалтийской гостинице, администратор, прочитав фамилии вояжеров в их паспортах, рассмеялась: — У вас здесь что? Третий съезд РСДРП?.. Фамилии деловых были Урицкий, Коган и Красин. — А вы, молодой человек, наверное, Львом Давидовичем будете? — пошутила она, принимая паспорт от Вовчика. Кличка с той поры приклеилась намертво…
Время было обеденным, и зал оказался переполненным. Лопушки, занявшие столик в дальнем углу, были в одинаковых костюмах, дорогих очках с тонкой оправой, и сверкали аккуратными набриолиненными проборами коротких причесок. Бывшая комса. Рядом сидел лысый дедок в старом, потертом пиджачке и дешевом батнике, из-за ворота которого выглядывал краешек непонятной татуировки. По виду — типичный бухгалтер, возможно мотавший срок за финансовые махинации. Вовчик так и подумал, решив, что старик и будет вести расчет. — Ну что братишки, хрусты приготовили? — задал он вопрос, присаживаясь за столик. — И давайте по быстрому. Раз срослось — перетерли, посчитали, разбежались, — добавил Квадратный. — Мы вам ничего не должны! — с упрямым отчаянием в голосе ответил левый терпила. — Погоди, погоди… Как это не должны? На терке счет вам выставили? Вы согласились? — Мы не соглашались, — вмешался в разговор правый лопушок. — Но промолчали? — уточнил Вовка Крыть комсе было не чем. Даже они знали — промолчал, значит согласился. — То есть деньги вы не принесли? — продолжал наседать бригадир. Лопушки синхронно покачали головами: не принесли. — Ты понял, Малыш? — обратился Вовка к подельнику. — Сегодня они кинули нас на бабки, а завтра захотят в дупло поиметь? И рявкнул, привычно добавляя жути в голосе: — За пидоров нас держите, фраера ушастые?! — Вы че, бля, совсем тему не рюхаете?! — поддержал бригадира борец. Неожиданно подал голос старичок, до этого скромно ковырявший вилкой в салате. — Погодите, молодые люди. Как я понимаю, предъява была за оскорбление? Братва недоуменно переглянулась — этому-то, что не сидится спокойно? — Ты, мужик, чего в базар встреваешь? — ласково обратился к нему Квадратный. — Мужики в поле капусту собирают, — грустно взирая из седых лохматых бровей и добавив в голос отеческой нотки, разъяснил дедок. — Базарят бабы на лавочке. А я с вами беседу беседую. Могу разговор разговаривать. — Я, че-то, не пойму, бригадир, — сказал Малыш, пожимая могучими плечами. — Нас здесь что, за лохов держат? — А вы есть лохи, — охотно поддержал его старичок. — Трете за базар, а сами людей поносите, почем зря. Он был прав, и братва это знала. Называть собеседника прозвищем девицы нетяжелого поведение было крайне
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (14) »