пояснил:

— Мы теперь не цивилизованные люди. Может быть, когда-нибудь и станем снова такими. Надеюсь, что станем. Это одна из причин, почему мы отправляемся домой: там мы сможем получить курс лечения у психиатра. Особенно в нем нуждается Руви.

Флин тряхнул головой и начал расхаживать взад и вперед по комнате, тело его напряглось от гнева, который он не мог сдержать даже огромным усилием

— Подобный поступок… подобные люди… да они загрязняют и уничтожают все, к чему прикасаются. Частицу себя они передают другим. Я весь теперь полон ничем не обоснованных страхов. Боюсь темноты, деревьев, уединенных мест. Хуже всего — я боюсь ваших людей. Не в состоянии выйти из комнаты, не испытывая при этом ощущения, что расхаживаю среди диких зверей.

Шербонди тяжело вздохнул:

— Не могу осуждать вас. Жаль. Вам бы хорошо здесь жилось, и вы бы многое сделали.

— Да, — согласился Флин.

— Ну что же, — поднялся Шербонди, — простимся. — Он протянул руку. — Надеюсь, в рукопожатии вы мне не откажете?

Флин поколебался, потом ненадолго взял руку Шербонди в свою.

— Даже вы, — произнес он с искренним сожалением. — Теперь вам понятно, почему мы уезжаем?

Шербонди кивнул:

— Понятно. — Он повернулся к двери. — Ах, будь они прокляты, эти негодяи, — воскликнул он с внезапной яростью. — Можно подумать, будто в наше время… О, проклятье! Прощайте, Флин. И удачи вам.

Он вышел.

Флин помог Руви закончить сборы. Он проверил исправность оборудования, которое группа управления погодой привезла с собой для показа и которое он должен был оставить своему преемнику. Потом спокойно сказал:

— Я должен сделать еще кое-что до отъезда. Не беспокойся обо мне. Я вернусь скоро, так что времени останется с запасом. Успеем уехать.

Руви взглянула на него, вздрогнула, но не стала ни о чем спрашивать.

Флин сел в машину и уехал.

По дороге он разговаривал, мрачно и горько, с кем-то отсутствующим.

— Значит, вы хотели преподать мне урок, — повторял он. — Вы это сделали. Теперь я вам покажу, как хорошо вы меня научили и как хорошо я все вызубрил.

И это было истинное зло, которое причинили ему и Руви.

Нервный срыв и боль прошли скоро, но остальное было трудно искоренить — ощущение несправедливости, гнетущую ярость, слепую ненависть ко всем людям, лица которых были белыми.

Особенно ненависть.

Флин надеялся, что когда-нибудь избавится от этого чувства, станет снова чистым и цельным, каким был до того, как все произошло. Но пока было еще рано. Слишком мало прошло времени.

С двумя мини-зарядами в карманах он уверенно вел машину по направлению к Гранд Фоллз…