Люблю Отчизну я, но горькою любовью

Люблю Отчизну я, но горькою любовью:

И ненавидя, и тоскуя, и скорбя –

И землю,

            всю,

                        насквозь,

                                    пропитанную кровью,

И все твои могилы –

                                    всю тебя.

За что, Судьба, жестока ты к России?

Чем провинилась Русская земля?

И почему страданья вековые

Холодным саваном окутали поля?

И дикий край под знойными лучами,

И мёртвый берег дальней Колымы –

Всё укрывалось гиблыми снегами

Угрюмой и безжалостной зимы.

Зима была не только в Магадане –

По всей России лютовал мороз:

Мы замерзали страшными ночами,

И даже в гены страх нам крепко врос.

И долгой ночью, чтобы чуть теплее,

Хоть чуть светлее стало бы всем нам,

Все те, кто был сильнее и смелее,

Огнём сердец мешали холодам

Проникнуть в души, заморозить разум,

Но не хватало света и тепла:

Сам воздух был удушлив и заразен,

А жизнь двумя потоками текла.

А серп и молот – новой жизни символ –

И вправду символ роковых годов:

Тех, кто честнее, смерть легко скосила,

Чтоб цвет России не давал плодов.

И вот –

            ничтожество есть благо в здешнем свете,

И вот –

            настал России чёрный год...

За всё, что было, только мы в ответе –

Как и за то, что нас в грядущем ждёт!

Память крови

Разбитый в кровь, на мелкие осколки,

Я распростёрт без сил под сапогами.

И скалят зубы в жутком смехе волки –

Я слышу хруст костей под их клыками...

А ветер в сердце проникает глубже

И отбирает крохи теплоты.

Я умираю от колымской стужи

И вспоминаю южные цветы...

Закрыв глаза, смотрю в зрачок винтовки,

Глотая жизнь раскрытым жадно ртом.

Я заарканен дверцей мышеловки:

Есть у меня "сейчас" и нет "потом"...

Мелькают кадры старой киноленты,

В немом кино друзья отводят взгляд.

Всё распадается в бредовые фрагменты:

Я вышвырнут из строя и распят...

Я просыпаюсь... Ужас скользкой глыбой

Застрял в груди, сжимая дикий крик:

Пришёл и мой черёд идти на дыбу –

Палач мастак и к крови он привык.

...Я оглушён и ослеплён прозреньем:

Я обливаюсь потом, а не кровью;

Я счастлив неожиданным спасеньем,

Я рад свободе, жизни и здоровью.

...Но как, откуда жуть кошмарных снов?

Я вырастаю вместе с перестройкой...

Всё это – память дедов и отцов,

А память крови – крепкая настойка.

Свечи, свечи... Поминальные, тонкие…

Свечи, свечи... Поминальные, тонкие…

Сладким воском – берёзовый сок.

Капли капают – мерные, звонкие –

В банки, в губы, в жёлтый песок.

Тихо, скорбно, удар за ударом,

Это – слёзы усталой земли:

Поднимаются белым паром

И ложатся в дорожной пыли.

Ранят плоть белоствольную грубо,

Рвут и режут кожу – до дна:

На сухие, жадные губы

Кровь земли проливает весна.

Кровь земли или горькие слёзы

Или воск поминальных свечей...

Вся Россия – просто берёза

На могиле своих детей.

Печально я гляжу на наше поколенье

Печально я гляжу на наше поколенье:

Его грядущее так страшно и темно,

Ведь прошлое предав забвенью,

Родные корни вырвало оно.

Богаты мы, едва из колыбели,

Жестокими ошибками отцов:

По жизни мы бредем без цели,

Кнуту покорны подлецов.

Что нам терять? Ведь мы всё растеряли,

Пропили, прогуляли, промотали,

Прохлопали, отдали и продали.

Мы нищи. Нам наследство – только слёзы,

Могилы братские, скелеты в котлованах,

И эти беззащитные берёзы –

Бинты на рваных, огнестрельных ранах

Несчастной нашей Матери-земли...

Прости, Россия, мы тебя не сберегли...

Нам ампутировали память

Нам ампутировали память,

            чтобы в манкуртов превратить:

Чужих богов мы стали славить,

            и по чужим законам жить.

Нам ампутировали гордость,

            чтобы на нас надеть ярмо:

Мы доблестью считаем подлость,

            лоб подставляя под клеймо.

Нам ампутировали души,

            чтоб превратить в тупых рабов;

Нам вешают лапшу на уши,

            и держат нас за дураков.

Нам ампутировали совесть,

            и наши лютые враги

Побед переписали повесть,

            промыли ложью нам мозги.

И над растерзанной страною

            уже стервятники кружат –

Нас раздавить любой ценою

            враги давным-давно хотят.

А мы поклоны бьём и молим

            о милости чужих богов,

Отравленные алкоголем,

            совсем лишённые мозгов.

И, словно девку на панели,

            страну пустили по рукам...

Дажьбога внуки! Как вы смели

            Мать-Родину продать врагам?!

Здравствуй, прадед!

 

На заре ступят ноги босые

в изумрудного цвета траву;

я поглажу былинки живые

и вполголоса позову:

 

«Здравствуй, прадед!

                        Прости, что не знаю,

кем ты был и где в землю ушёл.

Стал ли ты журавлиною стаей

или вырос в берёзовый ствол?

Ты в полях колосишься пшеницей

или яблоком зреешь в саду?

Может, с ветки вспорхнул ты синицей

или ивой склонился к пруду?

Облаками проплыл надо мною

или звёздочкой в небе сверкнул?

На поля ты пролился грозою

или ветром листву колыхнул?

 

Ты прости, мы так много