ноги и выпалил:
— Да.
Метод тяжело поднялся, словно его тянули книзу все сорванные нами объявления и сообщения, и, немного помедлив, ответил:
— Всё верно.
— Так, — засмеялся Запятая, а потом опять сделал серьёзное лицо и полюбопытствовал, знаю ли я, как открыли наше общество.
— Нет, — ответил я от имени всего правления и членов ПГЦ.
— Кто на моем месте не заподозрил бы неладное, увидев на руке председателя те же красные чернила, какие были на сорванных объявлениях?
И тут я обнаружил, как озорно могут блестеть глаза Запятой.
— Вы и впрямь думали, что товарищ директор не мог спросить учителей, кто из учеников выходил из класса во время уроков? А когда выяснилось, что именно на том уроке, когда с доски исчезло последнее объявление, выходили три старшеклассника, насквозь продымившие уборную, и один первоклассник, на ладони у которого было красное пятно, разве учитель, который, по-вашему, живёт одними запятыми, не мог понять, что к чему?
Не знаю, какого цвета стали лица бывших пегасовцев, а вот как мои одноклассники и одноклассницы открывали рты от удивления, это я хорошо видел.
— Не думайте, что ваш классный руководитель настолько близорук, — продолжал Запятая полусерьёзно-полушутя, — чтоб не заметить, как трое его учеников топчутся под досками объявлений! И не такой уж он тупица, чтоб не обратить внимание на выражение «пегас-крендель» в устах четырёхлетней девочки из жёлтого дома! А увенчала всю эту историю бывшая секретарша домового совета жёлтого дома. Сегодня во время второй перемены она сообщила директору о подозрительной мастерской в подвале, в квартире номер один известного жёлтого дома. Хотите что-нибудь ещё?
Нет уж, хватит! Я радовался, что Игорь не нарушил присягу. Значит, наша волейбольная команда не лишится игрока. А от Цветной Капусты ничего другого нельзя было и ожидать.
Классная дверь отворилась, и в проёме появился Эхма с веником и ведром в руках.
— Эх-ма, а не пора ли вам домой? — проворчал он.
Тут он заметил Запятую и стал извиняться:
— Извините, эх-ма, я думал…
— Подождите немножко, товарищ Гром! — попросил Запятая. — Знаете, мы нашли друзей кнопок!
— Эх-ма! Бьюсь об заклад, что это восьмиклассники.
— Вовсе нет. Первоклассники. Три моих ученика.
Эхма вытянул физиономию, ещё раз произнёс «эх-ма» и попятился в коридор.
— Ну ладно, — снова заговорил Запятая. — Тут есть введение и раскрытие темы. А где заключение?
Заключение? Как же я о нём забыл? Значит, схлопотал ещё одно сочинение!
— Ребята, что следует написать в качестве заключения? — обратился Запятая к классу, спасая меня разом и от гадания, и от страха, как бы снова не всплыло сочинение на тему: «Почему красные чернила нравятся мне больше, чем чёрные», которое я задолжал ему ещё раньше.
— «Думай»! — крикнул я, предупреждая своих одноклассников.
— Как это — «думай»?
— Если что затеваешь, умей продумать всё до конца, — пояснил за меня Йоже.
— «Гни своё! Не сдавайся!» — сказал Метод.
— «Не создавай тайных обществ, когда полно дозволенных», — предложила отличница Метка.
— «В каждом деле есть свои плюсы и минусы», — прошептала Шпелца на весь класс, так что слышно было в каждом уголке, а уж Запятой и подавно.
— Вот видите, кое-что вы все-таки уяснили, — сказал через некоторое время Запятая. — Обо всём этом, а может быть, ещё кое о чём говорит нам рассказ о тайном обществе «Пегас».
И обратился ко мне:
— Михец, лучшим заключением к твоему сочинению будет этот наш разговор.
И, немного подумав, продолжал:
— Расширь его, допиши конец и дай мне на проверку.