маленькая сладкая месть. Потом он каким-то образом заставил козла завопить во весь голос. Бодикот, не раздумывая, бросил коз и без промедления выскочил из сарая. Лайам уже его поджидал. Поразмыслив, он решил обставить дело так, будто старик шел к сараю, поскользнулся и упал или его сзади боднул козел.
Столик подъехал, но Мередит молчала.
— Мадам? — вопросительно шепнул официант.
— Не могли бы вы подойти через пару минут? — попросила она.
— Жизнь продолжается, — мягко напомнил Алан. — Не стоит из-за этого отказываться от еды.
— Я не отказываюсь. Хотя в определенном смысле надо бы. — Она скорчила гримасу. — Потеряла из-за гриппа несколько фунтов и снова уже набираю.
— Превосходно выглядишь, — верноподданнически заявил Алан.
— Благодарю за любезность, сэр! Просто при мысли об этом высокомерном сукином сыне Лайаме желудок в кулак сжимается.
— Правда, он в самом деле высокомерный. Ты сама рассказывала. Блестящий ум, исследовательская работа, обожание студенток — все это привело его к убеждению, что он может делать что хочет и считает нужным. Ему даже сейчас просто в голову не приходит, что он сядет в тюрьму. Считает себя слишком нужным и важным. Особенным, отличным от других. До сих пор уверен, что выкрутится с помощью мистера Плаурайта. — Алан, хмыкнул. — Не выкрутится, если это от меня зависит! У древних греков было такое понятие hubris.[16] Боги с Олимпа следили за каждым смертным, который возомнил, будто может безнаказанно делать все, что угодно. Это прерогатива лишь самих богов, а человеку надо доходчиво напоминать, что он простой смертный. Память о том, что он смертен, — вот чего не хватает Лайаму.
— А Тристан? Ему предъявят обвинение?
— Сделают внушение и отпустят. Он предоставил жизненно важные доказательства. Впрочем, припугнуть не вредно.
— Его уже не раз припугнули, — заметила Мередит. — Бодикот подглядывал из кустов за ним и его девушкой, он видел Лайама, согнувшегося над телом…
— Кстати, о девушке. Кажется, это дочка хозяина местного бара, который весьма недоволен, узнав обо всем. Тристан уже боится возвращаться домой. Вот урок так урок! Любому, кто решил использовать в собственных целях дочку Мозеса Ли, необходимо пройти обследование у психиатра. Мозес был призером кулачных боев.
— Мистер Ли? Разве эти бои не запрещены законом?
— Разумеется, запрещены. Поэтому я и знаю. Когда служил в Бамфорде, мы в свое время накрыли «тайное общество» кулачных бойцов. Мозес был настоящей звездой. Там крутились большие деньги. Море крови. С возрастом мистер Ли исправился. Но все равно злить его не рекомендуется.
— Бедный Тристан! Мне его уже чуточку жалко.
— Знаешь, — вспомнил Алан, — он мне сказал: «Никто не ожидает наткнуться на такую картину с утра пораньше, гуляя по полям в деревне». Бодикот нашел бы на это ответ. — Он откинулся на спинку стула и процитировал: — «По моему убеждению, Ватсон, основанному на опыте, в самых жалких и грязных переулках Лондона совершается не больше греховных деяний, чем в приветливой и прекрасной сельской местности».
— «Медные буки».
— Ах! Еще одна поклонница Шерлока!
Мередит уткнулась в кулаки подбородком.
— Нам не нужен десерт, правда? Пойдем ко мне, выпьем кофе…