пришла , загрузили снаряды, барахло, что из танков перед атакой выгружали . Вообщем обратно в бригаду нас четверых на "Виллисе" отвезли. Лейтенант он всё с компрессом холодным на лице лежал, только ему это помогло мало, потом ещё с неделю "фонарями" светил.

   Приехали мы в бригаду, дали нам сутки в себя прийти и на СПАМ к Михалычу. Там все "безлошадные" обитали-то. Ремонтникам с одной стороны подмога, а с другой тоже вроде при деле, понимаешь. Бригада, воевала, пока, не оставалось четыре машины в строю. Это значит два танка комбатов, танк Михалыча, мы так промеж собой тягач-"летучку" звали, тоже танк , только со снятой башней. И танк Великанова. Это у нас так батальонную кухню прозвали.

   А дело было так. Где-то в августе 1943 прислали нам пополнение человек 20. Ну там мотористов на СПАМ к Михалычу, нескольких радистов - стрелков, в хоз.роту тоже нескольких. И прибыл с ними солдат, ну точно мальчонка. Росту метра полтора вместе с табуретом , если поставить. Стоит, бедолага, пилотка полголовы закрыла, головка-то махонькая. Комбат то наш , как его издали увидел совсем озверел. "Это - говорит - они что , в тылу совсем очумели, детей уже на фронт отправляют." Подходит к нему и ласково так спрашивает, тебе, мол, сколько лет сынок? Тут этот недомерок пилотку поправил, да и отвечает так знаешь , строго, я , говорит тебе не сынок, однако, я боец Василий Великанов, однако. Смотрим, ёлки-моталки, это же взрослый мужик ,понимаешь , с усиками только росточку небольшого и личико такое маленькое , с фигу , личико. Комбат, аж онемел от неожиданности. Оказался северный человек, из тундры прямо. А фамилия -то какая громогласная! Ну, куда его денешь? В танк не посадишь - не может , в ремонтники не отправишь - он же, слабосильный совсем и из тундры, только собак там своих и видал. Отправили его к старшине Мокроусову в хоз. роту. А тот тоже в растерянности. Караульную службу он нести не может , потому как росточка то он маленького, приклад карабина по земле волочится. Отправил старшина Великанова на батальонную кухню в распоряжение повара - сержанта Наливайко. Наливайко-то этот был хохол из Полтавы, до войны пекарем работал. Ну, просто человек- гора. Даже можно сказать - человечище. Это ж каких огромных людей земля родить может. Ему же сапоги, по заказу шили у генеральского сапожника ,а то он в бригаду в лаптях прибыл. Не было его размера на складах отродясь. И с гимнастеркой тоже беда была. Девчонки из банно-прачечного ему из двух одну скроили. Так Наливайко этот ездил на полуторке в кузове, потому как, если, он в кабину садился и дверь закрывал, так шофёр с другой стороны из кабины вываливался от недостатка места. Ну вот Великанов на кухне у Наливайки и пристроился , как Пат , понимаешь, с Патошонком.

   Первую неделю на нашем участке фронта затишье было, немцы-то получили под Курском по зубам, вот в себя и приходили. Великанов освоился совсем, стоит у котла пищу раздаёт, всё уже раздал почти что, в котле осталось-то только на поваров и наряд, как вдруг воздушный налёт . "Лапотники " , понимаешь, налетели на наше расположение и давай долбать. Народ- то кто куда , кто по щелям, кто в окопы. А Великанов , он же первый раз под бобёжку-то попал, он прямо в котёл и сиганул и крышкой прикрылся. Мы-то этого сначала не заметили, там не до того было, там, понимаешь, мыслей, кроме как желания выжить, в башке никаких. Тут налёт закончился , смотрим , а Великанов в котле сидит и крышку так приоткрыв на два пальца, на мир выглядывает, ну прямо как командир в танке... Вот с тех и стали у нас батальонную кухню-то танком Великанова величать.

   Вот когда в бригаде эти четыре боевые единицы остались , где-то в середине декабря, отвели нас в тыл километров на 40, к узловой станции. А на станции собирали эшелоны для отправки в тыл, на переформирование. Поселили нас в селе неподалёку. Вся округа войсками забита, во всех избах на постое военные стоят. Тут тебе и наши танкисты ,такие же горемыки как мы, и артиллеристы-противотанкисты у которых в полках только знамя да кухня остались, и самоходы-самотопы - брезентовые фердинанды, все здесь, очереди своей в эшелон дожидаются. Нашему экипажу и Сашке Лyнёву досталась избёнка на самой окраине села. А там, три семьи , ребятишек десяток и бабка слепая ютятся. Потеснились они, устроились мы кое-как. Как говорится в тесноте , да не в обиде. Крыша то у избёнки плохонькая, дранку ветром посрывало , давно , видно, бабы-то одни без мужиков. Мы пока на постое -то были крышу подлатали. Сашка земляков своих y самоходчиков нашел. Вот же, как бывает, с одного села, с соседней улицы, а встретились черт знает где. Сашка он-то из Иркутской области , с озера Байкал, понимаешь.

   Я тут заприметил , что к бабке -то этой слепой , всё местные женщины шастают. Шу-шу-шу за занавеской, да шу-шу-шу. Я возьми да спроси у хозяйки, чего это, они канитель разводят. А она мне тихо так, на занавеску косясь, бабушка-то - говорит,- судьбу предсказать может и всё, как пить дать, сбывается. Вышли мы на улицу перекурить, в доме-то и так не продохнуть, а я и говорю ребятам пошли , говорю, к бабке-вещунье зайдём, о судьбе своей узнаем. Тут меня на смех -то и подняли. "Ты, -лейтенант говорит- комсомолец или поповский сын?" "Комсомолец - отвечаю - да только это ж не в церковь идти. Хотя, - говорю,- тоже если хочешь, то не запрещается. Вон попы целую танковую колонну на денежные средства церковные отгрохали". Лейтенант помолчал и говорит , что по слухам не сегодня - завтра вагоны под погрузку придут. Тут, Казбек, меня поддержал и Лyнёв Сашка тоже. "Ладно - говорит лейтенант, - сходим , только в бригаде молчок, а то засмеют." Приосанился он и пошёл к бабке первый на переговоры. Я так думаю, что каждому человеку свою судьбу знать охота и лейтенант наш не исключение , понимаешь, потому и пошел он. Выходит через минут десять весь обалдевший. Закурить , говорит, дайте... А у самого руки дрожат, цигарку свернуть не может. Следующий Сашка заскочил , пока мы взводному самокрутку сворачивали. Тут Сашка вылетает через минуту. "Отказалась- говорит- общаться со мной ." Казбек тот на меня посмотрел и пошел. Минут пятнадцать его не было. Выходит , сияет как тульский самовар. "Всё -говорит- хорошо у меня будет, если только в кавалерию перейду". Тут мы как грохнем смехом , ага говорим, техником-водителем кобылы. А он головой вертит недоумённо. Я, шинель скинул, гимнастерку одёрнул и зашел в хату, мадраж по всему телу идёт. Захожу за занавеску , а там бабка с закрытыми глазами на топчане сидит , да и говорит мне . " Ты милок, меня не бойся, садись рядом." Присел я на краешек топчана-то. Она снова мне ." Руку мне левую дай-ка" . Я , ладонь свою левую в ейные руки вложил. Чувствую, как тепло от бабкиных рук-то по всему телу