прилавок, на ходу выясняли у хозяина стоимость товаров и, не спрашивая разрешения, начинали торговать. Гуси и утки, караваи хлеба и пирожки разбирались моментально, и в несколько минут ларек пустел: Услужливый «иностранец» выкладывал перед торговцем вырученные деньги, благодарил, и поезд катил дальше, увозя веселых ребят. Могло, конечно, случиться, что в такой спешке какой-нибудь гусь и уплывал бесплатно, ибо недаром в этих случаях к эмигрантам присоединялся Эрнест Зитар, но в общем они действовали честно. Только позже, когда денежные сбережения их начали иссякать, они стали скупее при расчетах. И наконец на одной из станций некоторые торговцы не получили за своих гусей ни копейки. Провожаемый проклятиями и причитаниями, эшелон отправился дальше. На следующей станции все ларьки оказались закрытыми. Торговцы сидели у дверей и отвечали набежавшим покупателям, что все распродано и сегодня торговать не будут.

То же самое повторилось на второй, третьей и четвертой станциях. Опасный эшелон опережало предостерегающее сообщение, и хозяева ларьков спешили застраховать себя от неприятных сюрпризов. Как только эшелон трогался, предусмотрительные торговцы открывали свои ларьки и становились за прилавки.

Но долго ли может так продолжаться? Эшелон проходит несколько сотен километров, на одной из станций дежурный забывает предупредить соседнюю станцию, и перед европейцами опять гостеприимно открыты ряды ларьков, где нет недостатка ни в жареном, ни в вареном. Голодные, обозленные парни теперь не щадят никого. По двое, по трое забираются они за прилавок и щедрой рукой раздают всем что кому нравится. После них не остается ни крошечки. Плачьте теперь, торговки и торговцы, сообщайте на следующие станции, и до скорого свидания на обратном пути, если эта честь будет вам оказана.

Так продолжалось до Урала и дальше — до самого Омска.

4

В Перми эшелон стал пустеть. Первыми из вагона Зитаров ушла пара молодых. В Екатеринбурге сошло несколько семей из других вагонов. Но большинство собиралось выйти в Омске, чтобы оттуда разъехаться в разные стороны: кто на Семипалатинск, кто вдоль Иртыша на север, где в Тарском уезде было несколько латышских колоний.

После нескончаемого однообразия равнин пейзаж становился все привлекательнее. Урал, скалистые горные хребты, на больших станциях ларьки с изделиями из уральского камня — все привлекало внимание эвакуированных. Они чувствовали себя путешественниками, отправившимися в продолжительное и интересное путешествие, забывая подчас о том, что они всего лишь беженцы и только волна бедствия занесла их на чужбину: Скоро где-нибудь кончится это путешествие, и тогда они поймут, что романтике пришел конец и настали будни с их повседневными заботами и суровой борьбой за существование.

В Екатеринбурге появились первые китайцы, предвестники настоящей Азии. Дальше они встречались на станциях всех городов и уже в большом количестве. Одетые в национальные костюмы — мужчины с косами, женщины в синих шелковых шароварах, с маленькими, изуродованными колодками ногами, — они торговали жареными подсолнухами и папиросами, продавали изделия из цветной бумаги: веера, цветы, птиц — некоторые показывали фокусы и акробатические номера. В Ишимской степи изредка уже появлялись верблюды, а в Омске было много киргизов. Они расхаживали по базару и улицам в толстых стеганых халатах, характерных треухах, с медно-красными лицами.

Это уже была настоящая экзотика. Янка Зитар почувствовал, что сейчас начинается пестрая, богатая приключениями жизнь, о которой он мечтал еще со школьных времен. Правда, здесь не росли пальмы и посреди необъятных степных просторов не поднимался ни один коралловый атолл, но здесь были горы, большие сибирские реки, текущие с высоких гор и из далекой Монголии: А там дальше, у Амура, встретятся настоящие джунгли с тиграми и другими удивительными зверями. Все-таки стоило сюда приехать.

Самый большой сюрприз, который особенно потряс Блукиса, ожидал их в Новониколаевске. Поезд прибыл на станцию поздно ночью и под утро отправился дальше. Блукис находился в хорошем настроении и рассказывал, какие тоннели придется проезжать за Красноярском. Урал бледнеет по сравнению с теми горами, которые им предстоит увидеть. Поезд остановился на какой-то станции. Кругом расстилалась гладкая, покрытая снегом степь, и железнодорожная линия тянулась прямо на юг.

— Какая это станция? — спросил Блукис у проходившего железнодорожника.

— Черепаново… — ответил тот.

— Черепаново? — Блукис не помнил, чтобы на большой Сибирской магистрали была такая станция. — Далеко ли еще до Красноярска?

— Эта дорога не идет на Красноярск, — ответил железнодорожник. — Скоро будет Барнаул.

Блукис был потрясен, да и Зитарам это известие принесло разочарование: ночью, пока беженцы спали, эшелон по распоряжению эвакуационных учреждений был направлен на Алтай.

Большинство беженцев отнеслось к случившемуся довольно хладнокровно; только Блукис свирепствовал, словно разъяренный тигр.

— У меня направление на Иркутск! Позаботьтесь, чтобы я туда попал. В противном случае я буду жаловаться в соответствующие органы!

Но Блукису не удалось осуществить угрозу. Он немедленно притих и как-то сжался, когда прочел вывешенное на стене вокзала обращение к народу: в Петрограде, на берегах Невы, произошло великое, исторически важное событие, огромную роль и значение которого многие тогда еще не в состоянии были осознать, — Великая Октябрьская социалистическая революция двинулась победным шествием по всей стране!

— Временное правительство свергнуто!

— Керенский сбежал!

— В России провозглашена Советская власть!

— Во главе нового Советского правительства встал Владимир Ильич Ленин!

Капитан Зитар растерянно смотрел на Карла.

— Что теперь будет? Чего нам ждать от этой перемены

— Я не пророк, но как для тебя, так и для меня ясно одно: произошло то, что должно произойти… — ответил ему Карл. — Восторжествовала справедливость. Теперь сам народ станет хозяином своей земли и начнет строить жизнь так, как это ему нужно.

Не один капитан Зитар в неведении и смятении смотрел навстречу новой жизни, спрашивая: Что ты мне принесешь? Но большинство людей не мучились сомнениями и догадками, их дальнейший путь был ясен с самого начала. Миллионы трудящихся, ни минуты не колеблясь, признали новую, Советскую власть своей властью и были готовы защищать ее своим потом и кровью.

Глава вторая

1

Железнодорожная станция Барнаул находилась в открытой