Алла Ходос Интернат

Тётя Тома

Отчего плакала тётя Тома? Она плакала о пропаже открытки с Новым Годом, которую год назад прислал для сына её брат, зек Максим, но не только. Она также плакала о своём племяннике, который говорит на воспитательницу матерные слова и кусает дежурную в столовой.

Бедная тётя Тома, охватившая своими мягким руками плечи грубого племянника Вани, не знала, отчего всё так завязано в её жизни и перемешано в беспомощном сердце, и плакала в вестибюле, чтобы люди не подумали чего плохого и простили её.

Прогулка

Это прогулка, воскресенье. Молодая воспитательница, солнце высоко. Предвкушение сразу всех радостей жизни: валяться в траве, кубарем нестись с песчаного откоса, а потом драться, драться и окончить войну победой!

А девчонки подберут раненых.

Но мгновенно все сбились в кучу. Мы в кольце, в тисках, с молодой воспитательницей в центре, хлопающей, как курица, руками и полами кофты. И все ловят руку, рукав, полу и валят с ног друг друга. Мы в окружении деревенских. Их пять или шесть. И у каждого собака. Выходцы из окрестных деревень, рождённые потомственными пьяницами, каким-то чудом не попавшие ни к нам, в обыкновенный, ни в специальный интернат, они дразнят нас своей звериной свободой, испытывают гибельным счастьем: быть отдельно от нас, быть не нами.

Мы кричим:

«Гады, немцы!» и хватаем из-под ног острые камни, одной рукой всё ещё цепляясь за рвущийся подол.

Цыпки

Зимой у всех цыпки, потому что снег надо брать голыми руками. Снег необходим рукам, как горлу сосулька.

Нежные руки — это очень стыдно. Руки красные и шершавые к ночи — это хорошие руки, им не страшна работа, кошка и колючка. Они немного чешутся, но не скажешь, что болят. В первом классе мальчишки даже гордятся своими цыпками. И дружат с девчонками, у которых руки хорошенько обветрились.

Когда боязливая Танечка Сачкова вдруг сказала перед сном:

«Помажьте мне руки мазем!», — все девочки прыснули, прикрывшись одеялами.

Но через две минуты, когда Ирина Петровна вернулась с банкой и стала мазать вдоль синих жилок корявые Танины лапки с обкусанными ноготками, все вдруг замерли, а многие тихо попросили: «И меня!» И остальные, уже уснувшие, и даже мальчишки в своих спальнях что-то небывалое почувствовали сквозь сон и стали садиться в кроватях и озираться, протирая глаза.

Специально для заболевших

Мы организованно шли проведать одноклассника в больницу. Только иногда выбивались из строя. Светлане Валентиновне было трудно нас удерживать; подравнивая и покрикивая, она всё время морщилась. Но ведь можно хоть раз и не по струночке, — ничего, Валентиновна, потерпи! Иногда удавалось разбрызгать лужу или прутиком сбить лопух.

А вот и Миша. Даже не похудел. Так только, поблек немного. Конфеты «Крыжачок» тоже помогут. Всю неделю не ели их, собирали. И Светлана Валентиновна не ела, спасибочки. Миша пусть теперь всех временно заболевших накормит, а то их тошнит уже от горьких пилюль.

Похлопали Мишу по плечу, пошутили:

«Мишка, тебе ещё не крышка», даже радостно сделалось. Это хорошее мероприятие.

А то ещё Люда Красикова болела. Кашляла до посинения. Мы говорим:

«Светлана Валентиновна, Люда слишком кашляет, она даже ночью всех будит, но она не виновата, вы её не ругайте, пожалуйста! Её надо к доктору». А Светлана Валентиновна отвечает:

«Ничего, надо закаляться, бронхит от воздуха проходит».

Ну, мы тогда сами нашего доктора Гвоздёва позвали, вылечил за недельку, никаких проблем.

А ещё есть Жанночка, так с виду симпатичная, в первом классе, но у неё почки отказывают постепенно. Гвоздёв говорит, умрёт. А если б была у неё мама, наверное, отдала бы ей свою почку.

А ещё был Серёжа. Розовый, точно с мороза, он забегал в комнату на минуту; что-то тянуло его обратно, но мы не знали — куда. Он был классный футболист, с ним было здорово играть. Он никому не любил мозолить глаза. И никому ничего про себя не рассказывал.

У него был рак полости рота, редкое заболевание. Если б мы знали, мы б сразу тоже доктора позвали. А он скрывал. Мы тут специально говорим, тем, кто наш рассказ читает, чтоб, если что такое приключится, не скрывали бы. А то, что нам теперь делать? Из городской больницы Серёжу сразу отвезли на кладбище, не знаем даже, где оно находится. После него осталась младшая сестрёнка. Она пришла в наш класс, чтобы выбрать себе нового брата, но все только смотрели в пол.

Линейка

Каждое утро, в воскресенье, надо сорок пять минут стоять ровно. За это можно будет играть во дворе и смотреть кино. Не только за это. Но и за это, конечно. Ро-о-о-вненько стоим. В шестом классе под последней партой нашли мусор. А мы — второклассники, но чисто убрали. Семиклассник Коржов пробовал самогонку, которую пронёс на территорию его дед. Больше не будет ноги деда в нашем интернате! И даже запаха спиртного не будет! Тогда уж и фляжку у Вадима Григорьича заберите! Слабо, да? Девочки красят губы, это нескромно, смотрится ву-ли-гарно! А как Степановна краснорожая накрасится, а потом вся размажется, так это красиво? Ей можно, да? Славка Мостовский из шестого сказал, что ей уже на пенсию пора! Даже пот с лица оттереть ленится. В бытовой запрет пятиклассника и лупцует за то, что тот опоздал или огрызнулся. Конечно, не надо старшим огрызаться, но было бы лучше, если б все сразу собрались, да так огрызнулись, чтоб она сквозь землю провалилась. Или можно ещё по-другому. Она, например, в столовую или в туалет всегда спешит, аж пыхтит, так можно леску натянуть между стульями.

Ух, как Станкевич выгибается. Не может стоять. Счас к нему прицепятся. Васька, дёрни за пиджак, предупреди! Поздно!

— Станкевич-ч!

Это Марья Владимировна шипит.

— …таковы, в общих чертах, наши задачи на сегодняшнее воскресенье. Кино покажут в три часа. А что случилось с второклассниками? Посмотрите, ребята! Может, им нужна помощь? Это ж не линейка, это ж чёрт знает что! Станкевич! Марья Владимировна! Он, видимо, забыл, где находится?!

Ничего не забыл! Просто не хочет он быть вашей линейкой.

Воры

Ученики второго класса Ивановский и Батян украли у Нины Григорьевны кошелёк и сбежали с рисования в магазин. Они не привыкли считать чужие деньги, но зато предчувствовали, как упоительно их тратить. Ивановский и Батян сильно друг от друга отличались. Батян имел совесть, в то время как Ивановский её не имел. Но сейчас они составляли одно: их связывали дружба и преступление.

Они