кожухи и играли на Святки во всяких зверей — медведей, рысей и зубров. И еще очень любили кататься по льду.

Расчистят зеркало сверкающего льда, врубят шест с тележным колесом, приделают крестом шесты, а к их концам санки — и давай вертеть... Со свистом летит карусель, отрываются санки с хлопцами и барышнями, разлетаются ракетами. Лови, лови красавиц! Ковзаться — по-белорусски значит “скользить”. Потому зима в Александрии своя, особая — зима-ковзуха.

…3нал, где поселиться и народный поэт Янка Купала.

Из окна школы виден лес на том берегу, где находилась его дача в Левках. До сих пор помнят его в Александрии — когда машина поэта ехала по деревне, в столбе пыли мчалась веселая ребятня, желая прокатиться на сверкающей диковинке. А мужики крутили усы и знали: будет заработок. Купала заказывал местным рыбакам рыбу и платил хорошо. А как-то на выпускной вечер в Александрийскую школу привез ящик водки... Память о купаловской водке — добрая предвоенная быль. Даже в те суровые времена умела Александрия радоваться.

 

 

Учитель

 

В александрийском периоде биографии Президента и его шкловских путях-дорогах много светлого, настоящего, крупного. На родине он пробовал свою молодую силушку, искал себя, проходил житейские университеты. Состоялся в самых разных ипостасях — как бы играючи примерял социальные роли: организатора, пропагандиста, лектора, учителя, хозяина.

Царь Петр когда-то для “разогрева” построил потешный флот и, шутя, дорос до императора. И у Лукашенко ворочалась, оформляясь, сила народного вождя. Высокие у него были звезды, но нужно было пройти земные дороги, чтобы встать за весь народ.

Профессиональные клеветники из всего диапазона его трудов выбрали только один совхоз “Городец”, причем совершенно бездарно. Очень нужно было оскорбить происхождение Лукашенко – его крестьянство, на фоне высоколобого доктора физики Шушкевича и чешского литератора Гавела, которым любили в свое время тыкать в глаза и в Москве. При этом лукаво старались забыть, что у Лукашенко два высших образования с двумя отличными дипломами — историка и экономиста. А компьютеры в своем “Городце” он поставил первым на Могилевщине и одним из первых в республике. Всегда был впереди, и это понял и оценил народ.

— И чего они к совхозу прицепились? — недоумевают местные жители. — Сколько себя помним, во все времена “Городец” стоял по сводкам в районной газете “Ударный фронт” в верхней части списка .

Впрочем, “Городец” писаками уже забыт — гонорары за “отстрел” получены, другие у них заказы.

Лукашенко-учитель — фигура совершенно неизвестная, а жаль. В родной школе он отработал один учебный год — 1978/79. Лидия Ивановна Титова, нынешний директор, с удовольствием вспоминает те времена.

— Пришел в школу — высокий, красивый, элегантный. Что поразило — эрудированный, сложные уроки, множество дополнительного материалa. Память исключительная — никогда в руках тезисов не держал. А сколько читал: даже на перерывах в учительской со стопкой книг. Между прочим, в ту пору у него уже был малыш — сын Витя. Школа маленькая, чтобы набрать 18 часов, Александр Григорьевич преподавал всю мировую историю и географию. А как вел уроки! Глаза горят, пламенная речь, сам очень увлекался, не говоря о детях, — такой педагогический штрих. Притягательная сила общения — она осталась у него и сегодня .

Мне довелось говорить со многими людьми, которые учились с Лукашенко в Могилёвском педуниверситете и Горецкой академии, работали с ним в разных местах. Все утверждали в один голос: феноменальная память, уникальная работоспособность, скромность, милосердие. Вот главные черты характера. Он человек мягкого сердца и всегда стоял за обиженных — в школе, на погранзаставе, на студенческой скамье, в совхозе, ПМК, в депутатстве.

Как-то само собой вышло, при его богатырском росте и горячем сердце, что он рано стал ходатаем за людей. Что резко выделяет его среди руководителей всяких рангов. Да и среди многочисленного самодовольного “постобщественного” племени, обреченного на безлюбие.

Безлюбие — страшная печать нашего века, века эгоизма нового глобального человека, который, не мучая себя излишней рефлексией, делает свое дело — попивая кофеек, нажимает на гашетку бомбосброса, чтобы на мониторе увидеть пораженные цели — церкви, школы, мосты Сербии и прочих ненужных Западу стран.

Этот глобальный человек, человек без лица, держит на прицеле и Лукашенко, и весь западный рубеж Русской державы, который спасается пока милостью Божьей — больше нечем. Диво дивное: размололи на жерновах СССР, державу Сталина, смешали с пылью страны Варшавского договора, расколотили соцлагерь, персонально отшибли все печенки у восточных православных славян, купили на корню власть и скупают красоту русских девочек для борделей и гениальные мозги русских мальчиков для компьютерных монстров, а Беларусь — стоит. Против всей Империи зла, какой был и остается Запад со всеми его первыми, вторыми и прочими Римами.

Никогда не понимал я холопского восторга и слюнявой заединщины, которая использовала очень странные и, по-моему, лукавые слова некоего якобы монаха, который сказал, что Россия — третий Рим. С какой стати Руси становиться палачом-Римом, который съел бы ее живьем и сейчас? И что это за бредовая гордость великоросса, который должен равняться на координаты инквизиторов всех времен и народов?

Какое нам дело до Римов и высокоумных Владимиров Соловьевых и иже с ним, всей рати любителей наводить мосты между Западом и Востоком! Но мосты уже навели. И будут строить Вавилонскую башню на костях старины — башню Германии и Франции чуть не в 100 этажей в центре Москвы, возле Манежа. Башню победителей, которых в свое время останавливал русский штык. А теперь остановить некому. Старые враги должны обняться в сердце России. И поставить символ своего присутствия. Об этом заявил очередной гражданин мира в облике российского президента.

Дикая полоса в истории России — на престоле сплошь граждане мира. Тяжко зыблется над Москвой воздух Вавилона. Некогда русского града  с сиротливым памятником Минину и Пожарскому в углу Красной площади, где глашатаи конца света — эстрадная мразь, педерасты и ёрники попирают страну под гогот и улюлюканье пивной толпы.

Что за бред в русских мозгах? Тяжелый и неизбывный.

Все это знал, предчувствовал Александр Лукашенко, читавший горы книг и высчитывавший путь для народа. Потому он рвался из могилевской глубинки в депутаты Верховного Совета СССР. Не пустила партийная номенклатура! Но он все-таки прорвался к Горбачеву — в числе новаторов из села.