позволяет называться писателем. Всё то же, господа: поэт в России больше, чем поэт. То есть - не поэт! А зато обязан быть гражданином. Ведь обвинение в эгоцентризме и обвинение в недостаточной гражданственности - близнецыбратья! Но это могло бы быть лишь казусом, исключением из общего правила. Боюсь, однако, что дело с "тусовкой" обстоит далеко не так хорошо, как хотелось бы. Более точными представляются слова о "новой" обособленности, разобщенности, потере языка для общения. Не хотелось бы заканчивать на столь пессимистической ноте, поэтому - коли уж речь идет о писателе с чувством юмора - приведу для иллюстрации положения в нашей критике (да и не только в ней) чужую находку: нечто вроде притчи. Очень уж она злая и точная.

Израиль Меттер Лет пятьдесят назад мне пришлось по служебной надобности побывать в Ленинградской психиатрической больнице на Пряжке. Водил меня по палатам главврач. Он разрешил мне заглянуть и в отделение для буйных. Творилось там нечто невообразимое. о четверо дюжих санитаров сноровисто справились с тридцатью разбушевавшимися безумцами. Я спросил у главврача: - Доктор! Как же это удается санитарам при таком численном перевесе психов? - Все дело в том, - ответил он, - что психически больные не могут между собой договориться. Это свойство их болезни.

Если бы этого явления - Пелевин и вся его двойная эскапада (сами тексты плюс реакция на них во всем мире) - не было, ей богу, стоило бы его придумать - как лакмусовую бумажку (или , точнее - красную тряпку), вызвавшую такую реакцию критики, что стало многое ясно. е о Пелевине - для подобного критика никак не годится - а о критике. Даже мелькнет порой шальная мысль - что он все это "нарочно". А что? Я б не удивился. е всё, так уж хотя бы часть. Главный лозунг истинных пушкинистов (в простом буквальном смысле - как "буддисты" и т.п.) - то есть, пофигистов или, для рафинированных эстетов, постмодернистов, - должен быть какой? Верно ничего святого. То есть - как только ощутил в себе первые, щекочущие нос нотки пафоса, "красивости" (а это связывает куда больше, чем любое конкретное деяние) - хоп - сразу работай на снижение.

Но - есть в прозе Пелевина и другая часть. Та, в которой он всерьез поясняет сказанное в части первой. И - более того - жалуется на непонятость, одиночество и прочие бытовые неудобства затворничества. Печаль!.. Зачем это? К чему портить такой отличный анекдот, разъясняя, что в нем смешного? И уж тем более - взывать к посвященным - немногим: у тут мы, Виктор Олегович, тут. Слышим Вас хорошо. Прием:

И что? Надо кого-то громко звать, чтобы заглушить хор "критиков"? Пусть так, вот я и пишу. Хотя , видит бог, хорошего в этом ничего нет. Ибо сапиенти - он и так сат. А коли уж нет - так ничего и не поможет.

И, чтобы не сбивать впечатление "гипер", закончу все же цитатой - из Мелькиора де Вогюэ (сказано в 1886 году): "Эти доктрины возрождаются, с легкими видоизменениями, в той горячности, с какою известная часть России стремится к нравственному и умственному отречению, иногда тупоумному по своей неподвижности, иногда величавому по преданности, как и само евангелие Будды.

Всё в мире соприкасается."

15.04.98