позаботилась о ней, и все хлопоты, связанные с похоронами, отец взял на себя. Вечером гроб вынесли с черного хода и поставили на тележку. Отец тащил ее, а я подталкивала сзади. Помню, когда мы проходили по улице Наканотё, дворники поливали мостовую, черпая воду большими ковшами из бочек. Увидев гроб, они стали по одному присоединяться к нам. Проводили до самых ворот. Вот, пожалуй, и все, что я помню. Я была тогда еще маленькая.

Тем временем мы с Сино вышли на ту самую улицу Наканотё и направились к тем самым воротам, о которых она только что рассказывала. Улица оказалась широкой, с тротуаром, с аккуратными ларьками. Переглянувшись, мы ни с того ни с сего рассмеялись.

— Ну и находились!

— Зато теперь у меня легко на душе. Мне очень хотелось, чтобы вы сами все увидели.

Сино шла впереди, но у моста Судзаки вдруг остановилась и, схватив меня за руку, попросила:

— Поедемте теперь в Асакуса.

— В Асакуса? Ты хочешь сказать, в Тотиги?

Электричка в Тотиги отправлялась из Асакуса.

— Нет. Мне хочется немного развеяться. Я походила по Судзаки, и теперь меня потянуло в Асакуса. Отец любил туда ездить и всегда брал меня с собой. Сначала мы шли в кино, а потом в парке я каталась на карусели. На обратном пути мы непременно заходили в бар «Камия». Отец заказывал для меня виноградное вино, а себе — коньяк.

— Да, но у нас необычная поездка. Не лучше ли сразу поехать в Тотиги?

В Тотиги жили отец, младшие сестры и брат Сино.

— Вот именно потому и хочется, чтобы она не была обычной.

Я подумал о том, как мало радостей в жизни Сино, сколь мучительным был для нее сегодняшний день. Чтобы сделать ей приятное, я согласился; она схватила меня за руку, но, смутившись, тут же ее отпустила.

— Думаешь, бар «Камия» еще стоит на месте?

— Ну да. Я недавно ездила в Тотиги и видела его. Мы пойдем сначала в кино, а потом в бар. Вы закажете мне вина, а себе коньяку. За сегодняшний день нельзя не выпить.

— Будто я — твой отец, а ты — моя дочь.

— Вот глупенький! Ох, извините!

Сино наклонила голову, вскинула зонтик на плечо и мелкими шажками побежала по мосту Судзаки.

Я познакомился с Сино в марте в ресторане «Синобугава». Учился я в частном университете в северо-западном районе Токио, а жил в студенческом общежитии неподалеку от этого ресторана. Как-то мартовским вечером с компанией выпускников я впервые попал в «Синобугава». Сино — женщина из этого ресторана.

«Синобугава» хоть и называется рестораном, но, несмотря на внушительные ворота и ограду из кустарника, он мало чем отличался от обычных кафе, возле которых редко останавливаются частные машины. Здесь можно съесть котлеты из свинины, выпить прямо у стойки. В углу — табачный лоток. Ресторан посещают школьные учителя с ближайших станций, служащие компаний, торговцы и дельцы. Иногда обитающих здесь женщин навещают молодые рабочие из мясных и рыбных магазинов. Словом, «Синобугава» — скромный пригородный ресторанчик. Тем не менее он так же дорожит своим престижем, как любой первоклассный ресторан, и здесь существуют свои наценки на сакэ.

В общежитии — человек двадцать, приехавших из прибрежных деревень северного Тохоку, студенты — большие любители выпить. Большей частью это дети рыбаков, здоровые ребята, и привычка пить сакэ чашками — у них в крови. По любому поводу, с горя ли, с радости, они первым делом спешат опрокинуть чашечку сакэ. Чаще всего они пьют прямо в общежитии, а потом, как правило, идут в одэн'я^[11], что под мостом, или в кабачок у железной дороги. Сакэ там крепкое. Иногда, рискнув раскошелиться, вся компания направляется в сусия^[12], где к вину в придачу подают суси. Такие пирушки, в общем, не редкость.

В «Синобугава» мы не ходили. Рестораны нам не по душе. Мы уверяли друг друга, что там сакэ слабое. В действительности же нам это было не по карману. Ресторанные женщины тоже нас не жаловали. Рассказывают, что сын богатого рыбака Сиота, красавец мужчина и большой любитель женщин, однажды вечером тайком от всех заглянул в «Синобугава». Однако с чем пришел, с тем и ушел. Какая-то двадцатилетняя красотка выставила его как миленького. С тех пор наши простаки побаиваются женщин из «Синобугава».

Но так случилось, что в прощальный вечер мы все же попали туда. Один из выпускников, известный краснобай и любитель выпить, произнес проникновенную речь о проведенных в общежитии годах и, между прочим, заметил, что мы обошли все питейные заведения в районе, кроме «Синобугава». Его речь возымела действие. В самом деле, пристало ли нам возвращаться домой, не побывав в «Синобугава»? Возможно, сказалась затаенная обида на высокомерных обитательниц этого заведения, но так или иначе было решено немедленно туда отправиться.

Итак, поздно вечером десять удальцов, выпив для храбрости, с шумом ввалились в вестибюль «Синобугава». Вечер выдался холодный, и на первом этаже у стойки никого не было. К ней мы и направились шумной ватагой, на ходу заказывая горячее сакэ. Мы расселись вдоль стойки и, как-то сразу сникнув, стали молча потягивать сакэ. Было уже поздно, в зале царила тишина, и только со второго этажа доносились звуки сямисена^[13].

— О, слышите, сямисен! — выпалил один из нас с таким неподдельным восторгом, что молодой повар невольно улыбнулся. Мы совсем растерялись и поспешили допить сакэ. Выручили нас неожиданно появившиеся три женщины в кимоно. Как только они подошли к стойке, обстановка сразу разрядилась. Попав с улицы в теплое помещение и выпив подогретого сакэ, мы сразу же почувствовали, как хмель ударил в голову. А захмелев, мы принялись распевать зычными, грубыми голосами деревенские песенки, чем вконец рассмешили дам. Кто-то заговорил с поваром о рыбе, и вскоре в разговор включились все. В чем, в чем, а в этом наши ребята знают толк.

Я же изрядно опьянел. Не будучи сыном рыбака, я не мог тягаться со своими приятелями в выпивке, да и в рыбе мало смыслил. Облокотившись на стойку, я неподвижно сидел с закрытыми глазами.

— Смотри-ка! — зашептал мне на ухо сосед, толкнув меня в бок. — Та самая милашка, что отшила Сиота!

Мутными глазами я уставился туда, куда он показал. Со второго этажа медленно спускались по ступенькам белые чулки и сверкающий подол ярко-синего кимоно. Наконец, откинув норэн, появилась изящная невысокая женщина. Ее волосы были уложены на затылке в пучок. Поклонившись, она прошла мимо стойки, держа перед собой поднос с бутылочками сакэ. Ничего не соображая, я крикнул:

— Эй! Принеси-ка холодной воды!

— Хай^[14], — улыбнулась она и, низко поклонившись, исчезла в глубине коридора. Это «хай» еще долго звучало в моих ушах.

— Ничего себе! Выходит, я обставил этого выскочку Сиота. Вот тебе и на! Хотя известно —