польских мятежников.

Прославившийся Забалканским походом Дибич снова стал во главе русской армии. Но ему не удалось поддержать своей славы полководца; неустойчивость в мыслях и нерешительность в действиях отличали Дибича в продолжении всей затянувшейся по его вине кампании.

Переписка государя с главнокомандующим во время этой продолжительной войны является яркой характеристикой военных взглядов императора Николая I. Предлагая Дибичу разные советы, государь настоятельно требовал, чтобы они исполнялись лишь по мере, соответствующей личным взглядам главнокомандующего, которому на месте лучше видны все обстоятельства дела. «Я не австрийский гофкрихсрат и за несколько сот верст не могу давать точных указаний, как действовать», — писал государь.

Война с польскими мятежниками дала возможность государю выказать свои обширные военные дарования и познания в собственноручной записке о плане военных действий, относящейся к началу апреля 1831 г. Граф Паскевич воспользовался почти в полном объеме планом государя.

После подавления Польского мятежа начался продолжительный мирный период, обхватывавший время вплоть до 1849 г., когда, уступая просьбе императора Франца-Иосифа, государь двинул войска для подавления Венгерского восстания.

Прерванное кампанией 1849 г. военное затишье продолжалось затем вновь до Восточной войны 1853–1856 гг. И военная деятельность Николая Павловича за этот период времени должна была сузиться до роли административной и воспитательной с присущей мирной обстановке односторонностью.

Бросая общий взгляд на наши отношения к турецкому Востоку со времени падения Константинополя и до воцарения императора Николая Павловича, невольно приходится прежде всего отметить ту нравственную связь, которая существовала между Россией и подвластными Турции христианскими народностями с первых дней утверждения Оттоманской империи в Европе.

Императрица Екатерина II заключением Кючук-Кайнарджийского мирного договора дала могущественнейший толчок к самостоятельной жизни большинства христианских народностей турецкого Востока. В то же время этот договор предоставил России фактическое право защиты христианских жителей некоторых турецких провинций и нравственное покровительство над всеми подвластными Порте христианами.

Одновременно с этим Россия благодаря успешным войнам императрицы Екатерины II достигла на юге естественных границ.

Величие, приобретенное ею за время царствования императрицы Екатерины II, а главное, обширные восточные проекты наших государственных людей конца XVIII столетия заставили несколько иначе смотреть на миссию России на Ближнем Востоке. И хотя с воцарением императора Александра Благословенного в основу русской политики, в корне подорвавшей доверие к нам христианских народностей, легло сохранение до последней возможности существования слабой Турции, но вышеуказанные проекты и двойственная относительно Порты политика императора Александра Павловича дали возможность созреть общему убеждению в исключительно завоевательных намерениях России относительно Порты Оттоманской.

Вся последующая политика Александра I, сводившаяся к поглощению русских интересов общеевропейскими, не уменьшила недоверия к России, но зато отодвинула ее в делах Востока на второстепенный план. Из числа иностранных дворов, наиболее заинтересованной в исторической миссии, выказала себя Австрия, отличие взглядов которой выяснилось еще с 1700 г., когда рознь между интересами московского и венского дворов обнаружилась вполне; образ ее действий во время наших столкновений с Портой оставался всегда одинаков. Почти в таком же положении находилась и Англия, которая только однажды, во время ее борьбы с Наполеоном, стала на сторону русских требований. К концу же рассматриваемого периода ее влияние не только в Турции, но и среди христианского населения южной части этой империи упрочилось за счет уменьшившегося влияния России. Что же касается Франции и Пруссии, то обе эти державы в русско-турецких делах находили лишь средство давления на Россию в видах тех или других своих интересов. Таково было политическое наследие по делам Востока, которое пришлось принять на себя императору Николаю I.

Первым своим дипломатическим актом Николай Павлович объявил, что в делах внешней политики он будет руководствоваться заветами предшествовавшего царствования и строго придерживаться начал, обеспечивающих мир Европы со времени Венского конгресса. Что же касается до запутанных в то время восточных дел, то государь различал в них две категории фактов, из которых одна представляла многочисленные нарушения Турцией заключенных трактатов и составляла в глазах государя наше частное дело с Портой Оттоманской, другая же касалась событий, в которых были затронуты интересы и прочих европейских государств.

Что касается первых, то государь, не питая никаких честолюбивых замыслов, желал только точного исполнения договоров и, в случае надобности, готов был прибегнуть и даже прибегал, как например в 1828 г., к силе оружия.

Действуя столь энергично и самостоятельно в делах, считавшихся императором частными русско-турецкими, Николай Павлович в греческом вопросе желал видеть Россию поставленной «на одну линию с другими державами-посредницами». И, несмотря на недоверие к политике России, он рядом коллективных представлений в защиту греков, как то было в 1826 г., и даже совместными боевыми действиями, как то было под Навариным, прилагал все усилия к разрешению недоразумений между Турцией и Грецией.

Неудачный исход кампании 1828–1829 гг. и падение влияния центральной государственной власти внутри страны затянули дело реформ в Турции; одну только армию кое-как удалось организовать в тактическом отношении, причем административная ее часть по-прежнему продолжала оставаться в хаотическом беспорядке.

Победы восставшего египетского паши Мехмед-Али в 1831–1832 гг. так подействовали на султана, что, несмотря на господствовавшую в то время политику недоверия к России, он решился обратиться за помощью к императору Николаю I. Однако появление русских знамен и флага у самых ворот Царьграда вызвало такое сильное возбуждение в Париже и Лондоне, что благодаря стараниям англо-французской дипломатии султан предпочел уступить требованиям Мехмед-Али. Дальнейшие дипломатические шаги привели Россию и Турцию к подписанию Ункяр-Искелесийского договора, имевшего целью «взаимную защиту против всякого покушения». При этом правительство обоих государств обещает согласоваться откровенно касательно всех предметов, которые относятся до