Рига лоснилась от пота, рубаха и штаны были настолько мокрыми, что казались не настоящими, а нарисованными на теле. Выражение лица морехода оставалось суровым всего несколько мгновений — стоило ему увидеть глаза Фионы, взгляд мужчины тут же смягчился.

— Фиона, мы…

— Ночью все-таки прохладнее, — упрямо перебила она. — Я собираюсь… Я пойду дальше.

Мер-Крел открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. По настроению девушки и ее решительным заявлениям стало ясно — разговоры ни к чему, не приведут.

— А вообще-то я вовсе и не устала. Ну, может, самую малость. Так что я собираюсь добраться до Шрентака.

От последнего слова мурашки пробежали по спине морехода. В разрушенном городе находилось логово Онисаблет — огромной черной драконицы. Когда-то вокруг Шрентака простирались земли с умеренным климатом, но Сабл покорила этот край и всех, кто там жил, а плодородную почву превратила в непроходимые болота.

— Покуда Рыцари Соламнии содержатся в темнице Сабл, я не намерена тратить время попусту, — отрезала Фиона и насупилась, смахивая с лица прилипшую к влажной коже мошкару. — Возможно, мой брат тоже там — живой или мертвый. Так представилось в твоем видении.

— Фиона, я хочу освободить их не меньше, чем ты. Идем мы спасать рыцарей или всех пленников Сабл разом — это настолько же моя задумка, насколько и твоя.

— Будь ты проклят, Дамон Грозный Волк!

Риг поднял палец, откинул влажный завиток, упавший на глаза подруги, и заметил, что она едва сдерживает слезы:

— Я верила ему, Риг. Верила. Ему и Мэлдреду… и вот… вот…

— Людоед… — задумчиво протянул мореход, пощипывая нижнюю губу. — Мне кажется, где-то в глубине души я тоже доверял ему. По крайней мере, хотел доверять.

Несколько недель назад Фиона разыскала Дамона Грозного Волка, невзирая на то, что некогда благородный герой связался с ворами и другими отбросами общества, что ни для кого не было секретом. Ей было необходимо собрать выкуп, чтобы освободить своего брата из когтей Сабл. Тогда-то и возникла мысль о Дамоне как о человеке, который может помочь в этом. Тем более что Совет Соламнийского Ордена в помощи отказал. Дамон привлек девушку к исполнению поручения Доннага, правителя людоедов, которое заключалось в том, чтобы перебить племя троллей, жившее в горах. За это Доннаг пообещал сундук, набитый деньгами и драгоценностями.

Для сопровождения ценного груза Вождь Доннаг выделил сорок воинов-людоедов, а Дамон и его друг Мэлдред вызвались идти с ними. Однако обещание было выполнено лишь частично. В действительности Дамон и его друзья направлялись на серебряные копи Сабл, где пленные людоеды, подданные Доннага, умирали в рабстве от непосильного труда. Сундук с сокровищами оказался простой приманкой, чтобы повести с собой Фиону и Рига, — правитель людоедов высоко оценил боевые навыки соламнийки и морехода, поэтому решил использовать их в своем походе. И только когда отряд вышел на поляну в окрестностях копей, обман раскрылся.

— Какая подлость! — шипела Фиона, глядя на Рига. Все случившееся слишком отчетливо врезалось в память девушки и не давало ей покоя. — Дамон обманул меня! И все те люди, которым я поверила, — тоже!

Соламнийка понимала, что нужно было просто бросить Грозного Волка со всей компанией прямо возле копей и сразу же отправиться в Шрентак, но она так сильно ненавидела любой вид рабства, что решила сначала помочь несчастным узникам.

Они одержали победу в сражении против драконидов и потомков, освободили людоедов, а заодно несколько людей и гномов, работавших в шахтах. Едва окончился бой, откуда ни возьмись появился странный ребенок с волосами медного цвета и произнес заклинание, которое сковало воинов, а на Мэлдреда подействовало совершенно невероятным образом.

Тогда испуганная Фиона крикнула, обращаясь к спутникам:

— Что она с ним делает?

— Разоблачаю его, — спокойно ответила ей маленькая бродяжка. — Снимаю заклинание, которое придало человеческую форму его уродливому людоедскому телу. Разоблачаю сына Доннага, врага моей госпожи!

Когда метаморфоза завершилась, Мэлдред стал ростом более девяти футов и приобрел такую чудовищную внешность, что наемники Вождя казались рядом с ним просто красавцами. Одежда силача превратилась в лохмотья и уже не могла прикрыть огромное тело. Фиона оцепенела: и это тот самый Мэлдред — человек, которому она верила, к которому начала испытывать чувства настолько серьезные, что даже усомнилась в своей любви к Ригу…

— …Ложь, — с горечью повторила девушка, глядя на Мер-Крела. — Сплошной обман. Выкуп предназначался вовсе не для меня. Мэлдред оказался оборотнем. Ну а Дамон вообще никогда не заслуживал доверия. Ложь и обман. Везде и всюду.

Малышка завершила свое коварное дело, подхватила волшебную алебарду Рига и растворилась в тумане. Придя в себя, Дамон и Мэлдред собрались провожать спасенных рабов обратно к Доннагу. Они предложили Фионе и Ригу идти вместе с ними, поскольку так будет безопаснее, но соламнийка отвергла это предложение. Ослепленная яростью, она двинулась напрямую через болота к Шрентаку. Мореход пошел следом. Мэлдред с Дамоном некоторое время кричали им вдогонку, но постепенно голоса их слабели, пока, наконец, окончательно не стихли, поглощенные ревом животных и писком мошкары.

— Будь ты проклят, Дамон Грозный Волк! — подвела итог Фиона. — И Мэлдред! И все эти лжецы!

— Я вообще никогда не любил Дамона, — пробурчал Риг, пройдя вперед, а немного погодя добавил уже мягче: — Хорошо бы алебарду вернуть.

Топь доходила почти до колен. Чахлые полусгнившие растения цеплялись за обрывки одежды и обуви. Идти становилось все труднее, но жесткие условия только придавали Фионе решимости.

Неведомо откуда налетевший мощный порыв ветра затушил факел, и чернильная тьма опустилась на болота. Свет звезд не мог пробиться сквозь густую листву. Все вокруг, насколько хватало глаз, погрузилось во мрак, воздух сделался плотным и вязким, наступила гробовая тишина, насекомые — и те затихли.

— Фиона?

— Тс-с.

— Фиона, я ничего не вижу.

— Я знаю.

— И ничего не слышу.

— Знаю. Плохо дело!

Тишина, жара, темень, сырость и уныние. Неприятное чувство кольнуло соламнийку — она буквально спиной ощутила, будто кто-то или что-то наблюдает за ними, нечто, способное ясно видеть даже в этой кромешной тьме.

Мер-Крел никогда не считал себя человеком, легко поддающимся панике. Ему случалось испытывать страх, похожий скорее на уважение к опасному противнику — драконам или сильным штормам. Больше он не боялся ничего. Но сейчас животный, леденящий душу ужас сковал сердце