девяносто пять тысяч долларов. Это должно сработать.
— Хорошо. Придется подождать, когда они наплаваются в бассейне и придут на коктейль.
— Позвоните мне потом, и я немедленно привезу все необходимые бумаги.
Он перезвонил через десять минут.
— Ну, умная голова, угадай, что вышло?
— Он клюнул?
— Придется мне нанимать нового агента.
— Вы шутите?
— Ничуть! Потому что я послушался совета предыдущего, и почти дозревший клиент с супругой ушли от меня, гордо задрав носы.
— Не может быть! Почему?
— Полковник Пекэм с супругой просили поставить тебя в известность, что их не может заинтересовать то, что устраивает престарелого пивовара из Толедо.
Недвижимость у него все равно была дерьмовой, поэтому я лишь весело посмеялся и переключился на более существенные дела, а именно — на особняк Хеллбруннер. Я дал объявление жирным шрифтом, в котором живописал все прелести жизни в укрепленном замке. На следующее утро я поднял голову от письменного стола, чтобы увидеть свое объявление, вырезанное из газеты, в длинных, ухоженных пальцах полковника Пекэма. — Это ваше? — Доброе утро, полковник. Да, сэр, так точно. — Должно быть, это именно наше место, — услышал я голос миссис Пекэм.
Мы прошли по символическому подвесному мосту под ржавой опускной решеткой и оказались там, где должно быть именно их место. Миссис Хеллбруннер мгновенно прониклась расположением к супругам Пекэм. Хотя бы потому, что они оказались первыми — в этом я практически уверен — из нескольких поколений, которые пришли в восхищение от этой усадьбы. Более того, они явно дали понять, что намерены приобрести ее. — На восстановление потребовалось бы полмиллиона, не меньше, — сообщила миссис Хеллбруннер. — Да, — согласился полковник. — Таких домов больше не строят. — Ох! — негромко произнесла миссис Пекэм, и полковник едва успел подхватить ее, оседающую на пол. — Быстрее! Бренди! Что-нибудь! — крикнул полковник Пекэм.
Когда я вез супружескую чету Пекэмов обратно в центр города, они пребывали в восхитительном расположении духа. — Почему же вы нам сразу не показали этот дом? — упрекнул меня полковник. — Он лишь вчера появился на рынке, — заявил я. — И, судя по запрашиваемой цене, подозреваю, долго не простоит. — Я тоже так думаю, — кивнул полковник, крепко сжимая запястье супруги. — А ты, дорогая?
Миссис Хеллбруннер по-прежнему звонила мне каждый день, но голос теперь звучал радостно и довольно. Она сообщала, что Пекэмы приезжают ежедневно в районе полудня и что с каждым посещением все больше влюбляются в ее собственность. — Я отношусь к ним как к Хеллбруннерам, — добавила она лукаво. — То, что нужно, — подтвердил я. — Я даже приобрела для него сигары. — Продолжайте в том же духе. Потом вычтете из суммы, подлежащей налогообложению, — подбодрил я. Еще через четыре дня она позвонила мне сообщить, что Пекэмы приедут к ней ужинать. — Почему бы вам не заскочить ко мне как бы случайно и не прихватить заодно бланк договора? — Они говорили что-нибудь о сумме? — Только изумлялись, какие сокровища можно приобрести всего за какую-то сотню тысяч.
Тем же вечером после ужина я появился со своим чемоданчиком в музыкальной гостиной миссис Хеллбруннер. — Поздравляю, — сказал я. Полковник, сидя на стуле у пианино, позвякивал ледышками в своем бокале. — Как ваши дела, миссис Хеллбруннер? — продолжил я, хотя по внешнему виду старушки понял, что дела — хуже некуда. — Прекрасно, — хрипло откликнулась она. — Полковник только что сообщил очень интересную новость. Государственный департамент просит его уладить небольшое недоразумение в Бангкоке. — Единственное отличие на сей раз, — печально приподнял плечи полковник, — они хотят, чтобы я поехал как гражданское лицо. — Мы уезжаем завтра, — добавила миссис Пекэм. — Подготовить наш дом в Филадельфии... — И завершить дела с «Национальными Сталелитейными заводами», — подхватил полковник. — И потом они отправляются в Бангкок, — дрожащим голосом подвела итог миссис Хеллбруннер. — Мужчины должны работать, женщины должны ждать, — проговорила миссис Пекэм. — Угу, — кивнул я.
На следующее утро, открывая дверь офиса, я услышал телефонный звонок. Звонила миссис Хеллбруннер. Она визжала. Куда делись недавние почти семейные отношения! — Я не верю, что он уезжает в Бангкок, — ярилась она. — Дело в цене. Он слишком воспитан, чтобы торговаться. — Вы согласны на меньшее? — До сего момента она была очень тверда относительно сотни тысяч долларов. — На меньшее? — в голосе просквозило нечто молитвенное. — О господи, я согласна на пятьдесят, лишь бы избавиться от этого чудовища. — Некоторое время она помолчала. — Сорок! Тридцать! Только продайте! Пришлось мне отправить телеграмму полковнику, адресовав ее на «Национальные Сталелитейные заводы», в Филадельфии. Ответа не последовало, пришлось прибегнуть к помощи телефона. — «Национальные Сталелитейные заводы», — ответил женский голос в Филадельфии. — Полковника Пекэма, пожалуйста. — Кого? — Пекэма. Полковника Брэдли Пекэма. Вашего Пекэма. — У нас есть Пекэм Б.С., из чертежной. — Он руководитель? — Не знаю, сэр. Можете спросить у него сами. В трубке послышался щелчок; меня явно переключили на другое помещение. — Чертежная, — откликнулся новый женский голос. — Этот джентльмен хочет говорить с мистером Пекэмом, — вмешалась первая. — С полковником Пекэмом, — уточнил я. — Мистер Мелроуз, — услышал я громкий голос второй женщины. — Пекэм еще не вернулся? — Пекэм! — рявкнул невидимый мистер Мелроуз. — Шевели задницей! Тебя к телефону! Сквозь гул голосов рабочего помещения послышался чей-то вопрос: «Ну как отдохнул?» — Так себе, — откликнулся приглушенный, но очень знакомый голос. — Думаю, в следующий раз попробуем Ньюпорт. Из автобуса выглядит весьма симпатично. — Как тебе удается жить в таких фешенебельных местах при твоей-то зарплате? — Уметь надо. — Тут голос зазвучал громко. Я понял, что это он. — Пекэм слушает! Чертежная! Я положил трубку на рычаги. Я жутко устал. Я вдруг осознал, что не был в отпуске с окончания войны. Необходимо оторваться от всего этого хотя бы на время, или я просто сойду с ума. Но Делаханти молчит, поэтому я все еще без цента в кармане. А потом я вспомнил, что полковник Брэдли Пекэм упомянул Ньюпорт. Там действительно множество очень симпатичных домов — с прекрасной обслугой, обстановкой, припасами, видом на море... И все выставлены на продажу. Взять, к примеру, хотя бы это поместье Ван Твила. Здесь есть почти всё: частный пляж и плавательный бассейн, поле для поло, два травяных
Недвижимость у него все равно была дерьмовой, поэтому я лишь весело посмеялся и переключился на более существенные дела, а именно — на особняк Хеллбруннер. Я дал объявление жирным шрифтом, в котором живописал все прелести жизни в укрепленном замке. На следующее утро я поднял голову от письменного стола, чтобы увидеть свое объявление, вырезанное из газеты, в длинных, ухоженных пальцах полковника Пекэма. — Это ваше? — Доброе утро, полковник. Да, сэр, так точно. — Должно быть, это именно наше место, — услышал я голос миссис Пекэм.
Мы прошли по символическому подвесному мосту под ржавой опускной решеткой и оказались там, где должно быть именно их место. Миссис Хеллбруннер мгновенно прониклась расположением к супругам Пекэм. Хотя бы потому, что они оказались первыми — в этом я практически уверен — из нескольких поколений, которые пришли в восхищение от этой усадьбы. Более того, они явно дали понять, что намерены приобрести ее. — На восстановление потребовалось бы полмиллиона, не меньше, — сообщила миссис Хеллбруннер. — Да, — согласился полковник. — Таких домов больше не строят. — Ох! — негромко произнесла миссис Пекэм, и полковник едва успел подхватить ее, оседающую на пол. — Быстрее! Бренди! Что-нибудь! — крикнул полковник Пекэм.
Когда я вез супружескую чету Пекэмов обратно в центр города, они пребывали в восхитительном расположении духа. — Почему же вы нам сразу не показали этот дом? — упрекнул меня полковник. — Он лишь вчера появился на рынке, — заявил я. — И, судя по запрашиваемой цене, подозреваю, долго не простоит. — Я тоже так думаю, — кивнул полковник, крепко сжимая запястье супруги. — А ты, дорогая?
Миссис Хеллбруннер по-прежнему звонила мне каждый день, но голос теперь звучал радостно и довольно. Она сообщала, что Пекэмы приезжают ежедневно в районе полудня и что с каждым посещением все больше влюбляются в ее собственность. — Я отношусь к ним как к Хеллбруннерам, — добавила она лукаво. — То, что нужно, — подтвердил я. — Я даже приобрела для него сигары. — Продолжайте в том же духе. Потом вычтете из суммы, подлежащей налогообложению, — подбодрил я. Еще через четыре дня она позвонила мне сообщить, что Пекэмы приедут к ней ужинать. — Почему бы вам не заскочить ко мне как бы случайно и не прихватить заодно бланк договора? — Они говорили что-нибудь о сумме? — Только изумлялись, какие сокровища можно приобрести всего за какую-то сотню тысяч.
Тем же вечером после ужина я появился со своим чемоданчиком в музыкальной гостиной миссис Хеллбруннер. — Поздравляю, — сказал я. Полковник, сидя на стуле у пианино, позвякивал ледышками в своем бокале. — Как ваши дела, миссис Хеллбруннер? — продолжил я, хотя по внешнему виду старушки понял, что дела — хуже некуда. — Прекрасно, — хрипло откликнулась она. — Полковник только что сообщил очень интересную новость. Государственный департамент просит его уладить небольшое недоразумение в Бангкоке. — Единственное отличие на сей раз, — печально приподнял плечи полковник, — они хотят, чтобы я поехал как гражданское лицо. — Мы уезжаем завтра, — добавила миссис Пекэм. — Подготовить наш дом в Филадельфии... — И завершить дела с «Национальными Сталелитейными заводами», — подхватил полковник. — И потом они отправляются в Бангкок, — дрожащим голосом подвела итог миссис Хеллбруннер. — Мужчины должны работать, женщины должны ждать, — проговорила миссис Пекэм. — Угу, — кивнул я.
На следующее утро, открывая дверь офиса, я услышал телефонный звонок. Звонила миссис Хеллбруннер. Она визжала. Куда делись недавние почти семейные отношения! — Я не верю, что он уезжает в Бангкок, — ярилась она. — Дело в цене. Он слишком воспитан, чтобы торговаться. — Вы согласны на меньшее? — До сего момента она была очень тверда относительно сотни тысяч долларов. — На меньшее? — в голосе просквозило нечто молитвенное. — О господи, я согласна на пятьдесят, лишь бы избавиться от этого чудовища. — Некоторое время она помолчала. — Сорок! Тридцать! Только продайте! Пришлось мне отправить телеграмму полковнику, адресовав ее на «Национальные Сталелитейные заводы», в Филадельфии. Ответа не последовало, пришлось прибегнуть к помощи телефона. — «Национальные Сталелитейные заводы», — ответил женский голос в Филадельфии. — Полковника Пекэма, пожалуйста. — Кого? — Пекэма. Полковника Брэдли Пекэма. Вашего Пекэма. — У нас есть Пекэм Б.С., из чертежной. — Он руководитель? — Не знаю, сэр. Можете спросить у него сами. В трубке послышался щелчок; меня явно переключили на другое помещение. — Чертежная, — откликнулся новый женский голос. — Этот джентльмен хочет говорить с мистером Пекэмом, — вмешалась первая. — С полковником Пекэмом, — уточнил я. — Мистер Мелроуз, — услышал я громкий голос второй женщины. — Пекэм еще не вернулся? — Пекэм! — рявкнул невидимый мистер Мелроуз. — Шевели задницей! Тебя к телефону! Сквозь гул голосов рабочего помещения послышался чей-то вопрос: «Ну как отдохнул?» — Так себе, — откликнулся приглушенный, но очень знакомый голос. — Думаю, в следующий раз попробуем Ньюпорт. Из автобуса выглядит весьма симпатично. — Как тебе удается жить в таких фешенебельных местах при твоей-то зарплате? — Уметь надо. — Тут голос зазвучал громко. Я понял, что это он. — Пекэм слушает! Чертежная! Я положил трубку на рычаги. Я жутко устал. Я вдруг осознал, что не был в отпуске с окончания войны. Необходимо оторваться от всего этого хотя бы на время, или я просто сойду с ума. Но Делаханти молчит, поэтому я все еще без цента в кармане. А потом я вспомнил, что полковник Брэдли Пекэм упомянул Ньюпорт. Там действительно множество очень симпатичных домов — с прекрасной обслугой, обстановкой, припасами, видом на море... И все выставлены на продажу. Взять, к примеру, хотя бы это поместье Ван Твила. Здесь есть почти всё: частный пляж и плавательный бассейн, поле для поло, два травяных