промокло насквозь.

— Сегодня, — зашептал Гарт, — я слышал о женщине, которая испробовала перепрыг со своим песиком. Она была совсем одинокой, песик жил у нее много лет, и ей хотелось дать ему возможность немножко почувствовать себя человеком.

— Я знаю, что из этого вышло… — Эдуард испустил стон.

— Кончилось тем, что она оказалась всего лишь пустым телом, и нашли ее только потому, что песик от голода непрерывно лаял.

Гарт заерзал, выглядывая Каншу. Тереза знала, отчего он встревожен, и положила теплую ладонь на его запястье.

— Он прекрасно справится, Гарт, правда же?

— Я знаю, обязательно справится. — Наконец-то Гарт увидел, как Мягкая Скала с серьезным выражением на лице ввела в зал его старшего товарища по чтению. — Только… мне будет его очень не хватать, когда он уйдет.

Тереза сочувственно сжала его руку.

Канша покорно шагал рядом с монахиней, потом выступил вперед. Он оглядел зал, словно выискивая взглядом Гарта для моральной поддержки, но их глаза так и не встретились. Гарт надеялся, что время, пока Канша слушал его чтение, не повредит товарищу, ведь ему важнее всего было сосредоточиться. Считалось, что стоит научиться перепрыгнуть один раз, и перепрыг становится естественным, инстинктивным действием.

Мягкая Скала, однако, посмотрела в их сторону и чуть нахмурилась при виде мокрого, растрепанного Эдуарда. Но тут же ее внимание снова обратилось к Канше. Она сжала худые плечи юноши и повернула его, показывая всем собравшимся. Затем встала перед ним, вглядываясь в его водянисто-серые глаза.

— Канша, ты достиг возраста, когда твоя душа уже настолько окрепла, что способна существовать самостоятельно. И на то же способно твое тело. Так покажи это, чтобы все могли увидеть.

Он сглотнул и нерешительно протянул руки к выбритым вискам Мягкой Скалы.

— Не понимаю, зачем они устраивают из этого представление, — пробормотал Эдуард шепотом, не громче дыхания. Снаружи, в остальном мире, все осваивали перепрыг как естественную ступень взросления, воспринимая его как признак зрелости.

Тереза и Гарт дружно врезали ему локтями, заставляя замолчать.

На середине зала глаза Канши были прикованы к ярко-синим глазам монахини. Он глубоко и тяжело вздохнул, и между ними словно проскочила искра. Мгновенно в наружности обоих произошли заметные изменения. Юноша снова вздохнул — на этот раз быстро и уверенно. Он расправил плечи и гордо улыбнулся.

Одновременно тело Мягкой Скалы содрогнулось. Ее глаза широко раскрылись от страха и потрясения. Сильные руки запорхали по телу, касаясь гладкого черепа, маленьких грудей, паха. Она удивленно обвела взглядом зрителей в кирпичном зале. Ее глаза встретились с глазами Гарта, и она несколько раз моргнула.

— Я… Мне это не очень нравится, — сказала она совсем другим голосом.

— Тебе не нравится мое тело, дитя? — произнесли губы Канши неодобрительным тоном.

— Нет… извините. Я не то хотел сказать. — Старуха сделала несколько неуверенных шагов. — Просто мне надо привыкнуть. Это так странно.

Правая рука Канши поднялась и повернула к монахине тусклый имплант ОЛ, затем он поднял вялую руку Мягкой Скалы. Юноша прижал квадратный экранчик к импланту на руке старухи. Экран замерцал, и Мягкая Скала уставилась на запечатленную там новую личность.

Безупречный перепрыг.

Молодой человек говорил с интонациями, которые Гарт узнал сразу после многих лет занятий у Мягкой Скалы.

— Обычно требуется время, чтобы свыкнуться с новым телом. Смотри на это как на разнашивание новых ботинок.

Канша в старой, но энергичной фигуре Мягкой Скалы согнул руки, снова повернулся на месте более уверенно и сбалансированно. Остальные монахи гордо заулыбались, кивая головами над небесно-голубыми одеждами.

Мягкая Скала в теле юноши выступила вперед и оглядела собравшихся.

— Это испытание ты прошел успешно. Но мне дорого мое тело, дитя. Не могла бы я получить его назад? Ты показал нам свои возможности.

Вновь их глаза встретились. Второй раз они соприкоснулись имплантами. Канша погладил свое собственное тело и испустил вздох облегчения.

— Вот и мне мое нравится больше. Я… я привык к нему.

Среди монахов послышались смешки. Младшие дети ерзали, напрасно стараясь усидеть смирно на холодном бетонном полу. Монахи пытались их утихомирить. Младшим питомцам предстояли годы и годы тренировок сознания, медитации, практики — всего того, чему их будут обучать в Опадающих Листьях.

— Ты можешь оставаться в собственном теле, сколько захочешь… или временно сдать его кому-нибудь, если пожелаешь, — улыбаясь, сказала Канше Мягкая Скала.

Она снова взяла его за плечи и повернула лицом к собравшимся в широком гулком зале.

— Надеюсь, я вырастила тебя хорошим человеком. Я отдавала тебе всю мою любовь и заботу, и теперь ты готов выйти в мир. Я даже больше не могу называть тебя «дитя». — Сухими губами она скользнула по его щеке. — Возьми то, чему ты научился, и делай, что сможешь, чтобы сделать этот город, эти края, эту планету лучше. И живи своей жизнью.

Гарт с удивлением заметил, что из ее ясных синих глаз заструились слезы.

— Обязательно, — сказал Канша хриплым голосом. — Я уйду после дождя.

Боясь ступить за дверь Опадающих Листьев, Гарт стоял между Эдуардом и Терезой, с тяжелым сердцем глядя, как Канша выходит из главного подъезда, покидая монастырь навсегда.

Солнечный свет слепил, отражаясь от рефлекторных стекол в окнах небоскребов и соединяющих их трубоходов. Похожие на радужных насекомых планолеты скользили по невидимым контролируемым КОМ небесным коридорам. День был таким ярким и сверкающим, что его можно было счесть добрым предзнаменованием для молодого человека, начинающего самостоятельную жизнь.

Видимо, Компьютерно-Органическая Матрица одержала победу в своем споре с прячущимися террористами. Гарт подумал, что, скорее всего, оперативники БРЛ уже задержали смутьянов.

За годы, проведенные в Опадающих Листьях, Канша не обзавелся почти никакими вещами, и потому собираться в путь ему было просто. Монахи обеспечили его небольшим пособием для начала жизни в реальном мире, пока он не устроится. Он был новой душой, вставшим на крыло птенцом, которого выпустили из родного гнезда.

Расправив плечи, Канша вышел на шумную улицу. Он три раза оглянулся через плечо, прежде чем решительно посмотрел вперед и скрылся в суете большого города…

Мягкая Скала стояла в вестибюле позади Гарта, Эдуарда и Терезы, нагибаясь над их плечами, будто стараясь помешать им стать взрослыми. Дарагон почти прижимался сзади к старой монахине, но не мог