недругов в Москве и Литве?

— Великий князь Литвы Ягайло щедро наградит того, кто откроет ему планы московского Дмитрия, — ответил Адомас, глядя в лицо воеводы.

Тот поморщился.

— Боярин, мы оба знаем, что Литвой правят два человека: ты и потом уже великий князь. Поэтому я спрашиваю: что можешь ты обещать?

— Я не знаю еще цены твоего секрета.

Дрогнули усы воеводы, пробежала по губам презрительная усмешка.

— Боишься продешевить, боярин? Хорошо, слушай. Московский Дмитрий знает о литовском союзе с Мамаем и считает, что у Руси сейчас два врага: на юге — Орда, на западе — Литва. Но чтобы их разбить сразу, у Руси не хватит сил. И Дмитрий с Боброком решили бить своих врагов поодиночке. Они уже подняли на Мамая всю Русь, и с этой небывалой и грозной силой уничтожат вначале своего самого страшного и опасного врага — Орду. А потом, боярин, они примутся и за твоего великого литовского князя, старого врага Руси и союзника Мамая.

Вцепившись в рукоять заступа, Адомас жадно слушал воеводу.

— Но московский Дмитрий понимает, что — вряд ли Литва будет спокойно смотреть на это. И потому московский Дмитрий и Боброк задумали вывести Литву из игры руками других ее врагов. Ты их знаешь, боярин. На юге это бесчисленные степные орды, не признающие власти золотоордынского хана, на западе — поляки, на севере — крестоносцы. Когда Ягайло покинет со своим войском Литву, все эти извечные его недруги по договору с Москвой двинутся на литовские кордоны. Их поддержат изнутри русские князья, а также те из литовской знати, кто давно уже недоволен Ягайлой.

Воевода замолчал, облизал губы, в упор посмотрел на Адомаса.

— Теперь и ты, боярин, знаешь то, что знает только московский Дмитрий с Боброком да я с князем Данилой. Какова же цена моим словам?

Отведя свой взгляд от лица воеводы в сторону и глядя куда-то в пространство между двумя крепостными башнями, Адомас некоторое время молчал, затем на его губах появилась недоверчивая улыбка.

— Жизнь научила меня верить только делам и поступкам.

— Я знал, боярин, что ты не поверишь мне, а потому и пришел к тебе только сегодня. Ни днем раньше, ни днем позже. Был уверен, что потребуешь доказательств, а их у меня до сегодняшнего дня не было.

— А сейчас? — спросил Адомас.

— Суди сам, боярин. Три дня назад к князю Даниле ночью прискакало трое конных. Он ждал их у ворот, встретил и проводил на свою половину. Двоих я узнал, это доверенные люди боярина Боброка, те, от кого у него нет тайн и кто проводит в жизнь все его хитромудрые планы.

— Что же они делают у князя Данилы?

— Пока ничего, отсыпаются да отъедаются. Но князь Данило приказал мне держать постоянно наготове конную полусотню, а также подыскать верного человека, который хорошо знает дорогу в Польшу и к черкасам-ватажникам, а заодно понимает по-татарски. Такого человека я нашел, отборная полусотня днем и ночью при конях. Но для чего все это, мне пока неведомо.

Адомас задумался, сжав рукоять заступа с такой силой, что побелели пальцы. Боярин Дмитрий Боброк-Волынец! Был ли в мире еще хоть один человек, которого бы он, Адомас, так боялся и так ненавидел?

Выходец из волынской земли, попавшей после Батыева нашествия под власть великих литовских князей, Боброк не выдержал на своей родной земле чужого засилья и покинул ее. И после многолетних странствий нашел приют и спокойствие души на далекой московской земле, принеся туда как память о родине свое прозвище Боброк-Волынец. Скоро он стал правой рукой и незаменимым советником великого московского князя. Был он честен, умен и храбр, знал несколько языков, мог читать латинские и цесарские книги. Бывал в разных далеких землях, много видал страшного и поучительного.

Адомас поднял голову, глянул на собеседника.

— Я не верю тебе.

И снова русский воевода остался невозмутим.

— Я предвидел и это, боярин. Вот тебе подходящий случай проверить мои слова. Каждая птичка рано или поздно возвращается к своему гнезду. Я могу показать людей Боброка твоим слугам, а что делать дальше, не мне тебя учить. После того как ты решишь, можно ли мне верить, мы и продолжим наш разговор. Тебя это устраивает, боярин?

— Но ты еще не сказал, что хочешь получить за свою верную службу.

Воевода плотно сжал губы, взгляд его стал тяжелым.

— Боярин, князь Данило стар и тоже одинок, как и я. И если не станет его…

— Великий князь Литвы и я обещаем тебе это, воевода, — сразу ответил Адомас.

Он мог обещать все, что угодно. Он был уверен, что до выполнения обещаний дело никогда не дойдет, и воевода попросту не успеет воспользоваться плодами своего предательства.

— Благодарю, боярин. Скажи, где и когда ждать мне твоих людей?

— Они будут у тебя сегодня ночью. Узнаешь ты их вот по такому перстню…

Выйдя из великокняжеского цветника, воевода подошел к группе поджидавших его дружинников, вскочил в седло.

— К князю, — бросил он сотнику.

Но выехать из замка им удалось не сразу: в крепостные ворота въезжала целая кавалькада всадников. Впереди на рослом буланом жеребце восседал преисполненный важности боярин Векша. На нем был роскошный жупан, на голове золоченый шлем с султаном из перьев, на боку усыпанный самоцветами меч. По бокам боярина на белых тонконогих аргамаках ехали его два сына, молодые, статные, с лихо закрученными усами.

— Не русский боярин, а прямо аломанский князь, — презрительно заметил стоявший рядом с воеводой сотник. — Спеси-то сколько. А ведь ни умом, ни воинской доблестью боярин никогда не блистал.

— Зато его младший сын — добрый рубака, — сказал воевода. — Я дважды ходил с ним на крестоносцев. Жаль будет, если такой молодец пойдет по дорожке своего отца.

— Старший уже пошел, — сказал сотник. — Я был вместе с ним на ляшском порубежье, знаю.

Проводив глазами последние ряды конной дружины, следующей за своим боярином и его сыновьями, воевода вытянул коня плетью.

— Домой, сотник, домой. Князь Данило ждет нас.

2

Отложив в сторону манускрипт, Адомас медленно окинул взглядом представшего перед ним слугу. Усталое, осунувшееся лицо, исцарапанные ветвями деревьев руки, покрытые пылью сапоги. Это был один из тех слуг, которых он посылал к воеводе Богдану с приказанием следить за московскими лазутчиками.

— Я слушаю тебя, Казимир.

Слуга хорошо знал привычки своего господина, и поэтому его рассказ был краток.

Воевода Богдан сделал все, что обещал. Прибывших литовских соглядатаев он выдал за новых княжеских дворовых. Сам же Казимир попал даже в челядь, что обслуживала московитов. И когда двоим из них пришло время покидать