этого не денешься — чувствовал облегчение. Несмотря на то, что Англия и Франция уже восемь сотен лет одна страна, между ними сохраняется достаточно различий, чтобы англичанин чувствовал себя во Франции немного иностранцем. И наоборот, как догадывался лорд Дарси.

Стоя немного в стороне, лорд Дарси разглядывал толпу, заполнившую танцевальный зал. Оркестр только что смолк, все ожидали следующего танца.

Лорд Дарси отпил еще немного виски с содовой из бокала. Он мысленно поздравил себя: целях пятьдесят недель непрерывной работы, и только тогда она понемногу стала раздражать его, но всего две недели подобный развлечений — и они уже превратились в докучливую обязанность. Правда, что ни говори, а развлекаясь, отдыхаешь от работы, равно как работая — отдыхаешь от развлечений.

Барон Дартмур — человек вполне приличный, отличный шахматист, к тому же иногда рассказывает довольно занятные истории. А у леди Дартмур прирожденный дар верно подбирать гостей для своих балов и званых обедов.

Но ведь нельзя же навсегда заделаться постояльцем у Дартмуров, а лондонский высший свет, по правде говоря, далеко не так интересен, как кажется тем, кто в него не вхож.

Лорд Дарси поймал себя на мысли, что совсем неплохо будет двадцать второго мая вернуться в Руан.

— Лорд Дарси, надеюсь, вы меня простите, но тут есть небольшое дело.

Улыбнувшись, лорд Дарси повернулся на женский голос.

— Да?

— Вы бы не могли пройти со мной?

— С восторгом, миледи.

В поведении леди Дартмур сквозила какая-то непривычная нервозность, напряженность; следуя за ней, лорд Дарси понял, что произошло нечто экстраординарное.

У дверей библиотеки она остановилась.

— Милорд, там... там один джентльмен, желающий поговорить с вами. Там, в библиотеке.

— Один джентльмен? И кто это, миледи?

— Я... — леди Дартмур напряглась и перевела дыхание. — Я не должна говорить вам этого, милорд. Он представится сам.

— Понятно.

Лорд Дарси непринужденно сложил руки за спиной. Незаметным движением его правая рука извлекла из кобуры, скрытой длинными фалдами зеленого фрака, маленький пистолет. Ловушкой, пожалуй, не пахнет, но уж лучше перестраховаться.

Леди Дартмур распахнула дверь.

— Лорд Дарси, с... сэр.

— Пригласите его, миледи, — послышался голос изнутри.

Лорд Дарси вошел, пряча пистолет за спиной под фалдами. Дверь за ним закрылась.

Он увидел только спину; человек, стоя у окна, глядел на ночные огни лондонских улиц.

— Лорд Дарси, — незнакомец не обернулся, — если вы и вправду такой человек, каким я считаю вас со слов других, то в этот момент вы опасно близки к совершению деяния, квалифицируемого как государственная измена.

Одного взгляда на эту спину оказалось достаточно, чтобы лорд Дарси вернул пистолет в кобуру и опустился на одно колено.

— Как известно Вашему Величеству, я скорее умру, чем совершу преступление против Вашего Величества.

Человек повернулся. Впервые в своей жизни лорд Дарси оказался лицом к лицу с Его Императорским Величеством Джоном IV, Королем и Императором Англии, Франции, Шотландии, Ирландии, Новой Англии, Новой Франции, Защитником Истинной Веры, et cetera.

Король очень походил на своего младшего брата, Ричарда Нормандского — высокий, белокурый, красивый, как и все Плантагенеты. Однако десятилетняя разница в возрасте была вполне ощутимой. Король был немного младше лорда Дарси, но из-за морщин на лице выглядел старше.

* * *

— Встаньте, милорд.

Его Величество улыбнулся.

— Ведь у вас в руке был пистолет, не правда ли?

— Был, Ваше Величество.

Лорд Дарси легко поднялся.

— Простите меня, сир.

— Тут не за что извиняться. Ничего иного я и не ожидал от человека с вашими способностями. Садитесь. Нам никто не помешает, об этом позаботится миледи Дартмур. Благодарю вас. Перед нами возникла проблема, лорд Дарси.

Дарси сел; сел и король, прямо напротив него.

— На некоторое время мы забудем о титулах. Не прерывайте меня, пока я не расскажу вам все, что знаю сам. А потом задавайте любые вопросы.

— Да, сир.

— Прекрасно. У меня появилась работа для вас, милорд. Я знаю, что вы в отпуске, и мне очень не хочется прерывать ваш отдых — но требуется безотлагательное расследование. Вам известно о деятельности так называемого Священного братства древнего Альбиона.

Слова короля звучали не вопросом, а утверждением. И лорд Дарси, и любой другой офицер королевского правосудия знал о братстве Альбиона.

Тайное общество — это бы еще полбеды, но они были языческой сектой, отвергавшей Церковь Христову. По слухам, они занимались черной магией, практиковали некую форму поклонения природе и претендовали на происхождение своего общества непосредственно от организаций доримских друидов. Братство появилось на свет Божий в прошлом веке. Какое-то время их терпели, но затем запретили. Поговаривали, что все эти долгие века после победы христианства они скрывались и, только пользуясь вседозволенностью девятнадцатого века, решились открыть свое существование. Другие говорили, что все их претензии на древность — фикция, что братство организовал в двадцатые годы XIX века эксцентричный, может даже слегка сумасшедший сэр Эдвард Финелли. Скорей всего, и в той, и в другой версии была своя доля истины.

Вне закона их объявили за открытые выступления в защиту человеческих жертвоприношений. Отвергая учение Церкви о том, что крестная жертва навсегда отменила все прочие человеческие жертвоприношения, братство утверждало, что в годину опасности сам король обязан умереть ради блага своего народа. То обстоятельство, что Вильгельм II, сын Завоевателя, был убит «случайной стрелой» одного из своих приближенных, и якобы именно с этой целью, придавало дополнительный вес претензиям братства на древность.

Считалось, что Вильям Руфус сам был язычником и пошел на смерть по своей собственной воле — поступок, которого трудно было ожидать от какого-либо из англо-французских монархов последнего времени.

Когда-то члены братства считали, что жертва должна умереть с желанием, даже с радостью; убийство совершенно бессмысленно, лишено всякой эффективности. Однако с ростом напряженности в отношениях между Империей и Королевством Польским их воззрения разительным образом переменились.

Наступают трудные времена, считало братство, и король должен умереть — хочет он этого или нет. Поступали надежные сведения, что подобные взгляды исподволь распространяются среди членов братства агентами короля Казимира IX.

— Не думаю, — говорил король Джон, — чтобы братство являло собой реальную угрозу для имперского правительства. В Англии не так уж много фанатиков. Но король столь же уязвим для