касается кофе, дружище, то все мои принципы помалкивают.

Особенно сегодня вечером. Почему никто не догадался нас предупредить насчет этих шотландских зим? – Оказывается, он не только выглядел, но и разговаривал, как настоящий ковбой. А уж в чем в чем, а в ковбоях я разбирался досконально: слишком часто выматывался так, что даже лень было встать и выключить телевизор. – Ролингс, сходи передай капитану, что мы прячемся от разбушевавшейся стихии.

Ролингс отправился к телефону, а Хансен повел нас к сияющей неоном столовой. Он пропустил меня в дверь первым и двинулся к стойке, в то же время другой моряк, краснолицый парень, повадками и габаритами напоминающий белого медведя, легонько подталкивая, оттеснил меня к столику в самом углу зала. Они явно старались исключить любые неожиданности. Подошедший вскоре Хансен сел сбоку от меня, а выполнивший приказание Ролингс – напротив. – Давно меня так ловко не загоняли в стойло, – одобрительно отметил я.

– Ну и подозрительный же вы народ!

– Зря вы так, – опечалился Хансен. – Мы просто три дружелюбных рубахи–парня, которые приучены выполнять приказы. Вот коммандер Свенсон тот и правда жутко подозрительный. Верно, Ролингс?

– Чистая правда, лейтенант, – без тени улыбки отозвался Ролингс. Наш капитан – он точно, очень бдительный.

Я попытался подъехать с другой стороны.

– Досадная помеха для вас, верно? На корабле ведь каждый человек на счету, особенно когда до отплытия остается меньше двух часов. Я не ошибаюсь? – спросил я.

– Вы говорите, говорите, док, – подбодрил меня Хансен. Однако в его холодных, голубоватых, точно арктический лед, глазах я не заметил ничего ободряющего. – Люблю послушать умные речи.

– Вы ведь отправляетесь в последний круиз. Ну и как? С охотой? доброжелательно поинтересовался я.

Они были настроены на одну волну, это уж точно. Даже не переглянувшись, абсолютно синхронно передвинулись на пару дюймов ближе ко мне, причем сделали это почти незаметно. Хансен, весело и простодушно улыбаясь, переждал, пока официантка выгрузит на стол четыре дымящиеся кружки кофе, потом произнес все тем же ободряющим тоном:

– Валяйте дальше, дружище. Нас хлебом не корми – дай послушать, как в столовых разбалтывают совершенно секретные сведения. Вам–то какой дьявол сообщил, куда мы отправляемся?

Я потянулся правой рукой за отворот пиджака, и в тот же миг Хансен мертвой хваткой сковал мое запястье.

– Мы не подозрительны, ей–богу, ничего подобного, – извиняющимся тоном пояснил он. – Просто нервишки у нас, у подводников, пошаливают: жизнь–то вон какая рисковая. И потом, у нас на «Дельфине» хорошая фильмотека, а в кино, сами знаете, если кто–то лезет за пазуху, то всегда по одной и той же причине. Во всяком случае, не для того, чтобы проверить, на месте ли бумажник.

Свободной рукой я тоже схватил его за запястье, оторвал его руку от своей и положил её на стол. Не скажу, что это было легко, в то же время на бифштексах для своих подводников, как видно, не экономят, но и кровеносные сосуды у меня при этом не лопнули. Вынув из внутреннего кармана пиджака свернутую газету, я положил её перед собой.

– Вы интересовались, какой дьявол сообщил мне, куда вы собираетесь плыть, – сказал я. – Да просто я умею читать, вот и все. Это вечерняя газета, полчаса назад я купил её в Глазго, в аэропорту Ренфру. Хансен задумчиво потер запястье, потом ухмыльнулся.

– Чем вы заработали свой диплом, док? Поднятием штанги?.. А насчет газеты – как это вы ухитрились купить её в Ренфру полчаса назад?

– А я сюда прилетел. На геликоптере.

– На вертушке? Правда? Да, я слышал, тарахтел тут один пару минут назад. Но это был из наших.

– Да, на нем буквами в четыре фута высотой было написано: «Военно–морские силы США», – подтвердил я. – Кроме того, пилот всю дорогу беспрерывно жевал резинку и во все горло расписывал, чем займется после возвращения в Калифорнию.

– Вы шкиперу про это сказали? – насел на меня Хансен.

– Да он мне слова не дал вымолвить!

– У него просто голова забита и хлопот полон рот, – сказал Хансен. Он развернул газету и бросил взгляд на первую полосу. Искать ему особо не пришлось: двухдюймовая шапка занимала целых семь колонок.

– Нет, вы только поглядите! – лейтенант даже не пытался скрыть раздражение и досаду. – Мы тут на цыпочках ходим в этой забытой Богом дыре, рты себе чуть ли не пластырем заклеиваем, чтобы не выболтать нашу великую тайну куда и зачем направляемся, а тут на тебе! Бери себе эту проклятую газетенку и получай во всех деталях самые страшные секреты прямо на первой странице.

– Вы смеетесь, лейтенант, – сказал человек с красным лицом, напоминающий белого медведя. Голос у него исходил, казалось, откуда–то из ботинок.

– Какие уж тут смешки, Забринский! – ледяным тоном отозвался Хансен. Можете сами прочесть, что тут написано. Вот смотрите: «Спасательная миссия атомной субмарины». И дальше: «Драматический рейд к Северному полюсу»… О Господи! К Северному полюсу! Еще и снимок нашего «Дельфина»… И нашего шкипера… Боже ты мой, да здесь и мой портрет тоже!

Ролингс протянул свою волосатую лапу и отогнул уголок газеты, чтобы получше рассмотреть плохонькую, нечеткую фотографию сидящего перед ним человека.

– Эта, что ли? Не очень удачная, правда, лейтенант? Но сходство это, ничего не скажешь, сходство заметное. Самую суть фотограф схватил!

– Много вы понимаете в фотоискусстве! – язвительно отреагировал Хансен.

– Лучше послушайте вот это:

«Данное совместное заявление предано гласности сегодня, за несколько минут до полудня /по Гринвичу/ одновременно в Лондоне и Вашингтоне:

«Учитывая критическое положение уцелевших сотрудников дрейфующей полярной станции «Зебра» и провал всех попыток спасти их или вступить с ними в контакт обычными средствами, командование Военно–морских сил США выразило согласие направить ядерную субмарину «Дельфин» со спасательной миссией в Арктику».

Сегодня на рассвете «Дельфин» возвратился на свою базу в Холи–Лох, Шотландия, из восточной Атлантики, где участвовал в продолжительных маневрах Военно–морских сил НАТО. Предполагается, что «Дельфин» (капитан коммандер Военно–морских сил США Джеймс Д. Свенсон) отправится в плавание сегодня, примерно в 7 часов вечера по Гринвичу. Это лаконичное коммюнике возвещает о начале наиболее опасной и наиболее отчаянной спасательной экспедиции за всю историю освоения Арктики. Только шестьдесят часов…»

– «Отчаянной» – кажется, так вы прочли, лейтенант? – Ролингс грозно насупился. – И как там ещё – «опасной»? Значит, капитан будет вызывать