справа от центральной дорожки, между оградой и стеной церкви, недалеко от главного входа.

«…И от спасения», — подумалось Скаю.

Должно быть, именно так рассуждал богач, готовый платить за то, чтобы лежать поближе к часовне. Время жестоко посмеялось над его попыткой остаться в вечности — буквы на плите давно стерлись, годы рождения и смерти тоже канули в небытие, и даже от проникновенной эпитафии осталось одно-единственное слово, которое Скай прочитал скорее на ощупь: «Прежде».

Шесть тисов полукругом стояли у надгробия, образуя грот из переплетенных игольчатых ветвей. Скай вспомнил, как рассказывал Кристин на кладбище в Ломе, что для викингов тис был священным деревом, ведущим в подземный мир.

Кристин! Скай вздрогнул при мысли о последней встрече с кузиной, ее внезапной ярости и тени, что пролегла между ее бровями. Что ж, сейчас он здесь ради сестры. Это первый шаг на пути к ее спасению. По крайней мере, ему необходимо в это верить.

Сбросив рюкзак на землю, Скай прислонил обмотанный мешковиной предмет к могильному камню и выпрямился. Сердце бешено колотилось, кожаный кисет со счастливой сорочкой наливался тяжестью. Скаю даже показалось, что он чувствует вес двух оставшихся алмазов Сигурда. Он заметил, что едва дышит, и попытался успокоиться — для задуманного понадобится немало хладнокровия. Сделав глубокий вдох, Скай наконец заговорил:

— Ты здесь?

Ответа не последовало, но Скай на него и не рассчитывал. Он знал, что драуг рядом, потому что слышал, как скрипнули кладбищенские ворота, пропуская кого-то внутрь. Вот нелепость: зачем привидению пользоваться входом для людей из плоти и крови? Может, так оно чувствует себя более живым?

Он чуть не подавился смешком, когда ледяное, как вода подо льдом, дыхание коснулось его шеи.

— Я знаю, кто ты, — прошептал Скай, не оборачиваясь. — Знаю, кто тебя обидел.

Краем уха он различил за спиной движение и добавил, стараясь говорить увереннее:

— Я хочу помочь тебе.

Не договорив, он захлебнулся собственными словами: гортань сковала стужа, мертвые пальцы безжалостно сдавили горло, прорывая насквозь кожу и сухожилия. Костлявые руки встряхнули Ская, как тряпичную куклу. Воздух ушел из легких, кровь хлынула к глазам. Он вновь ощутил себя в шкуре Бьорна, идущего на дно в тяжелой кольчуге; вспомнил, каково это, когда боль ослабевает, уступая место безразличию. Все кончено, ему не спастись; осталось только уйти под воду, умереть как можно скорее.

Скай повалился ничком на свой рюкзак. Из последних сил запустив туда руку, он нашарил то, что искал, и швырнул перед собой. Ледяные пальцы мгновенно разжались. Скай остался лежать на могильной насыпи, задыхаясь и кашляя.

Он долго приходил в себя; затем, немного отдышавшись, подобрал с земли брошенный предмет и тяжело поднялся, хватаясь за надгробную плиту. Держа перед собой мешочек с рунами, Скай наконец набрался духу заговорить:

— Он разбудил тебя с помощью этих камней?

Скай знал, что драуг кивнул бы, будь у него голова.

— Смерть, которой ты жаждешь… О которой ты говорил тогда у замка. Это ведь не моя смерть?

Они будто вновь оказались на уличном рынке, среди зеркал, в которых отражалась лишь пустота. Если бы Скай носил часы, в этот миг их стрелки бы замерли. Здесь, в кладбищенской тиши, он понял, что время остановилось, по тому, как стих ветер в тисовых ветвях и смолкла птица, затянувшая было утреннюю песню.

Скай ждал ответа в полном молчании.

— Ведь не я должен умереть? — повторил он шепотом, так и не дождавшись ответа.

Серое марево под капюшоном едва заметно дернулось, словно невидимая голова отрицательно качнулась из стороны в сторону.

Если раньше Скай сомневался, то теперь все стало ясно.

— Ну конечно! — Он тихонько присвистнул. — Речь шла о тебе. Ты хочешь вернуть собственную смерть?

Он подался вперед, и руны звякнули в мешочке. Заслышав этот звук, драуг скорчился, будто под ударом хлыста, и отшатнулся назад, в густой мрак.

— Не бойся, — успокоил его Скай. — Я не хочу до них дотрагиваться. По крайней мере, не больше твоего.

Он вытащил из рюкзака короткую складную лопату и копал между тисами, пока заступ не ударился о камень — на этот раз не могильный. Рядом как раз пролегала кладбищенская стена. Не самое удачное место, но выбирать не приходится. Скай хотел как можно скорее расстаться с рунами. Они принадлежали деду и повиновались его воле — ведь именно он вдохнул в них силу. Впрочем, теперь с ними связана и судьба Кристин, поэтому они с Сигурдом так стремятся заполучить волшебные камни. К тому же Скай опасался, что теперь руны действуют как маячок, сообщая о его местоположении каждый раз, когда он к ним притрагивается. А меньше всего на свете ему хотелось, чтобы старик следил за ним.

Забросав кисет землей, он выпрямился и стряхнул с ладоней комья глины. Драуг неподвижно стоял на прежнем месте.

Скай только что скинул тяжкую ношу. Нет, он никогда не использовал руны — наоборот, они управляли им, подчиняясь приказам Сигурда.

Теперь следует избавиться от другого бремени. Скай чувствовал отчаяние драуга, его безысходную тоску. Минуту назад он закопал то, что заставило живого мертвеца покинуть загробный мир. Возможно ли отправить Ульфа обратно с помощью камней? Скай глубоко в этом сомневался. Должен быть другой способ.

Но какой?

Вновь зачирикала птица — время возобновило свой бег. Легкий ветер зашуршал в хвое.

«Тисы, — подумал Скай. — Врата в подземный мир».

Шагнув к деревьям, он обнаружил, что одно умирает — кора клочьями свисала с иссохшего ствола, темная зелень иголок сменилась ржавчиной цвета запекшейся крови. Руки Ская тоже окрасились алым — пока он выкапывал могилу для рун, открылись раны, нанесенные двойником Сигурда и Кристин.

«Ты научишься внимать голосу крови», — вспомнил он дедовы слова.

Скай прислушался и достал из кармана нож.

— Прости, — сказал он, затем раздвинул игольчатые ветки и отрезал небольшой сук.

Тот, иссушенный долгим жарким летом, легко отделился от ствола. Мертвое дерево походило на фитиль — ему хватило бы одной искры, чтобы вспыхнуть от корней до верхушки.

Скай скорее ощутил, чем услышал, как пошевелилась серая тень у него за спиной. Краем глаза он заметил, что за церковью проступили очертания леса, а темное небо чуть прояснилось. Положив ветвь на могильную плиту так, чтобы кончик слегка выступал за край, он прошептал: «Во имя Одина!» — и дважды опустил нож.

У ног лежали три тисовых кругляшка. Подобрав их, Скай обнаружил, что все они величиной с кольцо, образуемое большим и указательным пальцами, то есть приблизительно того же размера,