Летающие тарелки, лемуры, этруски, атланты, Шамбала, Бермудский треугольник — сколько угодно. А правду говорить — ни-ни. Ни под каким соусом. Потому как достоверная информация вынуждает пришельцев вносить коррективы в свои эксперименты, и не в меру любопытного журналиста, например, могут по этой причине даже устранить физически.
Нет, наши инопланетные гости вовсе не изверги, они сначала предупреждают, затем, если не помогли предупреждения, пугают. Ну а карают только в исключительных случаях. Только если не смогли взять на испуг. Сергея, мол, и предупреждали не раз, и пугали. Поэтому он мог поведать какие-то факты кулуарно — это не возбранялось, но не выступал со своими гипотезами публично и не публиковал их в средствах массовой информации. В итоге Сергей все равно погиб. При обстоятельствах, понятно, загадочных и не до конца выясненных…
— Размышляя о его странной и очень неожиданной смерти, я до сих пор ощущаю определенный дискомфорт, — как бы нехотя признался Жуков. — И тогда я осознал: нельзя оставлять людей один на один с неведомой силой. Нужно разделить ответственность на всех. Или хотя бы сделать такую попытку. С этой целью я и создал свою книгу. Я не знаю, насколько реален риск. Быть может, мои гипотезы лишь позабавят пришельцев, и тогда мы с вами, уважаемые коллеги, будем в полной безопасности. Но если я хоть немного приблизился к раскрытию их тайны, тогда в опасности и я, и вы, поскольку сейчас вы прослушаете мой доклад и тоже овладеете запретной информацией. Поэтому предупреждаю сразу: если кто-то боится, пусть уходит сейчас, потому что инопланетяне узнают о нашем собрании обязательно. Как? Ответ на этот вопрос прост. Среди нас — здесь и сейчас — наверняка присутствуют их эмиссары. По крайней мере, один эмиссар — это точно…
После этих слов несколько человек из первого ряда обернулись и зашарили обжигающими взглядами по задним рядам стульев. Мне почему-то не захотелось взваливать на себя неподъемное бремя инопланетного эмиссара, и я невольно пригнулся еще ниже.
— В самом деле, где же им быть еще, этим эмиссарам, как не здесь, на заседании нашего отделения Всемирного уфологического общества? — продолжил председатель после короткой паузы. — Ведь именно здесь и генерируются самые сумасшедшие идеи. Как знать, может, одна из них окажется верной…
Жуков вещал еще полтора часа, изображая из себя скромного пророка, но ничего нового так и не добавил. Даже наоборот. К концу заседания я так заскучал, что все его гипотезы в одно мгновение журавлиным клином вылетели из моей головы. Я хотел уже только одного — выбраться из-под купола планетария на свежий воздух.
— Теперь-то ты понял? — хмыкнул Светозар.
— Что именно? — осторожно уточнил я.
— Как что? — удивился Светозар. — Ты же сам хотел узнать, чем уфология отличается от уфоистики…
Мне искренне не хотелось расстраивать Светозара, и я промолчал.
— Шутишь? — забеспокоился он. — Уфологи — они же деревянные, как солдаты Урфина Джуса. Только и умеют, что языками работать. Собираются на своих собраниях и болтают, болтают без конца и без смысла, как анонимные алкоголики. Ждут гору, которая родит им мышь. А уфоистика — это наука. Со всеми этими индукциями-дедукциями, анализом-синтезом…
Я закивал, но как-то, видимо, неубедительно, чем расстроил Светозара окончательно. И единственный раз за все годы нашего знакомства я увидел Светозара расстроенным не на шутку. Всю дорогу, пока мы возвращались пешком через центр, он размахивал руками и вываливал на меня какие-то малопонятные факты и причины, из-за которых долгие годы не утихают споры между различными школами исследователей внеземных объектов, рассказывал о принципах фиксации свидетельских показаний, возмущался по поводу слишком большого количества типов и подтипов летательных аппаратов.
— Проблема в том, что на сегодняшний день они наличествуют в любых формах и цветах радуги — летающие кубы, треугольники, шестиугольники, конусы, сферы, объекты, напоминающие гигантских металлических насекомых и медуз. Фактически есть уже все, — кипел Светозар. — Есть объекты с колесами, крыльями, антеннами, куполами, иллюминаторами и без оных, есть транспортные средства с колесами и без, есть вертолеты, самолеты, встречаются даже гигантские сигары со множеством иллюминаторов, извергающие из хвоста огонь, и летающие тарелки. Не имеем мы только одного — базовой модели инопланетного транспортного средства, которое бы регулярно появлялось в разные годы в разных местах. И это подталкивает нас к двум неизбежным выводам: либо все свидетели откровенно врут, либо существует некая сверхцивилизация, способная создавать не поддающееся никакой систематизации количество разнообразных машин и механизмов…
— И к какому выводу склоняешься ты? — поинтересовался я, когда Светозар ненадолго затих.
— Ну уж! — фыркнул он. — Первый выбирают чиновники. Второй — уфологи. Моя задача, как истинного ученого, — третий путь. Похоже, все описанные «твердые» объекты — это лишь приманка. В смысле, временная трансмогрификация. А все реально встречавшиеся землянам объекты внеземного происхождения — они аморфны. Я вообще не удивлюсь, если когда-нибудь мы узнаем, что они еще и живые. Мне кажется, это ключ…
— От чего? — заинтересовался я, тогда еще не знавший таких слов, как «трансмогрификация». — Извини, твою последнюю мысль я не совсем понял…
— А-а, забудь, — рассмеялся Светозар. — Заболтал я тебя, как настоящий уфолог…
На этом мы тогда и расстались. А следующая моя встреча с уфологами произошла уже без Светозара.