поделать.
— Да, я знаю. Просто… как-то волнуюсь.
Она наклоняет голову и внимательно на меня смотрит.
— А что тебя больше волнует? — спрашивает она. — Что сама ситуация вызывает беспокойство или что лично ты беспокоишься об этом?
Откуда она так хорошо меня знает? Как сказал Кристи, я — изначально свободный дух. Никаких забот, никаких волнений. Происходит что-то неприятное? Тра-ля-ля! И я отправлюсь туда, где ничего неприятного не происходит.
— Что ты успела вытянуть из меня, пока была у меня в голове? — спрашиваю я.
— Только то, что ты физически ощущала, — отвечает она. — Я не могла читать в твоих мыслях или знать, что ты чувствуешь, если ты не делилась этим со мной.
— Что ж, уже легче.
— Но ты уходишь от вопроса. Что все-таки волнует тебя больше?
— И то и другое, — приходится признаться мне.
— Что ж, это хорошо, что ты об этом беспокоишься, — говорит она, — и все-таки надо оставить все как есть.
— Но…
— Что ты собираешься делать? Найти способ вернуться в Вордвуд и занять его место?
— Возможно, это не такая уж плохая идея.
Она качает головой:
— И то, чего боится Аарон, тебя не пугает, потому что ты?..
— Тень?
— О, пожалуйста, прекрати! Куда подевался твой свободолюбивый нрав?
Она протягивает руку и нажимает клавишу «Delete». Другой имейл выскакивает на место письма Аарона: какой-то спам сообщает нам, что мы, оказывается, остро нуждаемся в том, чтобы мужские пенисы были побольше. Ах вот оно что. Всегда найдется кто-то полагающий, что он знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.
Мы улыбаемся друг другу. Я оплачиваю счет, и мы оставляем компьютер другому пользователю. Саския заказывает еще по капучино, и мы садимся за столик у окна.
— Сколько мы ни путешествовали, — говорю я, — в конечном счете мы так ничего и не выяснили, верно ведь?
Саския улыбается:
— Ты тоже это заметила?
— Так ты с этим примирилась?
— В смысле, не знать, кто я такая?
Я киваю.
— Пожалуй, да, — говорит она. — Я решила, что это, в общем, не имеет значения. По крайней мере, что это не должно иметь значения. Может быть, это подход типа «зелен виноград». Или знаешь, как иногда бедные люди говорят, что за деньги счастья не купишь. Именно потому и говорят, что у них нет денег. Но вообще-то, если смотреть в корень, не важно, откуда мы взялись или даже кто как выглядит. Единственное, что имеет значение, — кто мы сейчас.
— То же самое — слово в слово — мне сказала Сюзи.
— Ты с ней виделась?
— И продолжаю видеться. Я со многими сейчас общаюсь в Условном Мире.
— Так ты становишься светской дамочкой!
— Я всегда такая была.
— Только не здесь. Не в этом мире.
— Это мир Кристи.
— Разве это только его мир? — спрашивает она. — Разве здесь недостаточно места для вас обоих?
— Думаю, места хватит всем.
Мне становится немного легче, когда я произношу эту фразу. Как будто произнести слова — значит сделать их правдой. Может быть, это та перемена, которая произошла во мне, когда Левиафан покинул свое физическое тело. Может быть, я наконец привыкаю к мысли, что и у меня есть свое место в этом мире, что у меня здесь могут быть серьезные длительные отношения, что я здесь не просто проездом.
Я улыбаюсь ей и снова повторяю те же слова, наслаждаясь тем, как они легко слетают с губ:
— Думаю, места хватит всем.