лысый бородач — поднялся навстречу гостям из-за рабочего стола, заваленного инструментами и деталями труб, заставленного флаконами с кислотами, коробочками с припоями…
— Готово! Готово! — откликнулся он на приветствие Павла Николаевича. — Вот он ваш заказ. Получайте!
Мастер снял с полки сияющий корнет и исполнил на нем звонкий пассаж.
— Ну, вот видите! — расплылся в улыбке Трехсердов. — А вы переживали. Я ж говорил — не пропадет! Держите!
Шулейко растерянно повертел инструмент, заглянул в раструб…
— Здесь должна была быть такая приставка в виде сурдинки… В ней-то весь фокус!
— Была, была! — подтвердил мастер. — Я голову сломал, что за штуковина такая? Разобрал — там улитка медная, хитро закручена… В общем, пустил я ее на ремонт вот этого агрегата.
Мастер выкатил из угла старинную шарманку и закрутил ручку. Мелодия грустного вальса «Дунайские волны» — того самого, под который старший лейтенант Михайлов увозил когда-то в Форос юную Наденьку — зазвучала в мастерской… Мастер крутил ручку, улыбался и не мог понять, почему его гости не улыбаются ему в ответ…
По Приморскому бульвару, лавируя среди прохожих, мчался на колесной доске парень в шортах и пятнистой защитной куртке — Вадим Шулейко. К поясу его был прикреплен плэйер, от которого убегал проводок к крохотным наушникам.
Он гнал свою доску под музыку иеророка, слышимую лишь только ему одному. Он выписывал крутые виражи, огибая людей, словно деревья в лесу.
Никто не знал, куда он мчался на своем зыбком снаряде. Да и знал ли он сам? В ушах у него грохотало — «Хон! Хон! Хон!..»