Сесиль Макколей Желанный

Пролог

— Элис! Эл! Куда запропастилась чертова девчонка?!

Услышав оклик, Элис болезненно поморщилась. Опять этот Дон! Судя по голосу, он пьян и ищет, на ком сорвать дурное настроение. Неужели даже сегодня, в такой день, он не оставит ее в покое?

Этот хмурый, дождливый весенний день был для Элис действительно необыкновенным. В свои неполные шестнадцать лет она впервые в жизни собиралась на настоящую вечеринку с танцами. Сегодня все для нее будет впервые — нарядное платье, духи, косметика, туфли на каблуках. И совсем неважно, что это всего лишь школьная вечеринка, что платье, туфли и помада стоят сущие гроши и куплены на дешевой распродаже, — все равно это ее праздник. И Дону не удастся испортить его, как бы он ни старался.

Подумав о Доне, Элис снова неприязненно сморщилась. Дон Брейди появился в их доме десять лет назад. И все эти годы мрачный, вечно подвыпивший Дон был для девочки ожившим персонажем страшной сказки, настоящим воплощением зла. За малейшую провинность, а то и без нее на Элис сыпались пинки и пощечины. Ни слезы, ни мольбы не могли его разжалобить. А равнодушная пьянчуга — мать — не могла, а может, и не хотела защитить девочку от его кулаков…

Правда, в последнее время Дон переменился. Он уже больше не бил ее, но появилось кое-что другое: все чаще Элис замечала на себе его пристальный, какой-то ощупывающий взгляд. В его глазах то и дело вспыхивали неприятные, словно металлические, огоньки, а губы кривились в плотоядной усмешке, точно Дон видел перед собой лакомое блюдо. Этот взгляд и ухмылка пугали Элис не меньше, чем брань и побои. Она стала избегать оставаться с Доном наедине.

Задумавшись, Элис не заметила, как беззвучно отворилась дверь и на пороге ее комнатки возник Дон. Она очнулась от своих мыслей, только когда прямо над ее ухом прозвучал его хриплый голос:

— Ага, вот ты где! С чего это ты так расфуфырилась?

Испуганно вскочив, Элис отпрянула к стене.

— Я ухожу. — Она старалась говорить уверенно и твердо.

— Уходишь? Без моего разрешения? — Дон нехорошо прищурился.

— С каких это пор я должна спрашивать у тебя разрешение? — Элис гордо подняла голову.

— С таких, с каких я тебе вместо отца. Никуда ты сегодня не пойдешь, — отрезал он.

— Никакой ты мне не отец, и дома я оставаться не собираюсь! — разозлилась Элис.

— Захочу — и останешься. Мне ведь тоже охота на тебя полюбоваться. — Голос Дона вдруг резко изменился, стал неприятно вкрадчивым.

Теперь Элис перепугалась не на шутку. Что он задумал? В глазах Дона она заметила те самые огоньки, которые всегда ее пугали.

— Что тебе от меня надо? — пролепетала Элис, инстинктивно прижимая к груди сумочку, точно пытаясь ею защититься.

— Ты стала настоящей красоткой, Элли. — Дон не спускал с нее загоревшегося взгляда. — Да, да, красоткой… как это я раньше не замечал…

— Повторяю: что тебе от меня надо? — Голос Элис предательски задрожал от волнения и страха.

— Ничего особенного, милая моя. — Дон похотливо улыбнулся, распустив губы. — Не дрожи как овца и не пяться. Я тебя не съем.

Но перетрусившая не на шутку Элис продолжала тихо двигаться назад, затравленно озираясь по сторонам. Бежать ей было некуда: Дон перекрыл путь к двери, а прыгать из окна было бы безумием — они жили высоко.

Внезапно девушка вздрогнула от неожиданности и ужаса: она почувствовала, как Дон провел рукой по ее щеке. Дернувшись, словно от удара, Элис рванулась к двери, но Дон тут же перехватил ее, больно сжав плечи:

— Куда? Сбежать надумала, маленькая шлюха?

Облапив Элис, Дон притянул ее к себе. Задыхаясь от бьющей в нос вони перегара, девушка пыталась увернуться, но хватка у Дона была поистине медвежья. Сдавив Элис локти, он грубо откинул ее голову назад и впился в губы жадным поцелуем.

Дико взвизгнув, Элис забилась в его руках словно пойманная рыба. Ей удалось лягнуть его ногой в колено. Дон охнул, но ее не выпустил. Вместо этого он размахнулся, и Элис ощутила жгучую боль на щеке. От удара ее голова мотнулась, как у тряпичной куклы. За первой пощечиной тут же последовала вторая.

— Брыкаться вздумала, дрянь ты этакая? Я тебе покажу!

Зажав девушку в углу между шкафом и стеной, он ухватил одной рукой ее беспомощно дергающиеся руки, а второй рванул застежку на платье. Элис почувствовала, как к ее коже прикоснулись грубые пальцы Дона. Она громко закричала.

— Заткнись, а то голову сверну, — прошипел Дон прямо ей в ухо. Его рука тем временем продолжала шарить по ее телу, лезла в лифчик, пытаясь нащупать грудь девушки. От страха и отвращения Элис затошнило. Она сделала еще одну попытку вырваться — и снова напрасно.

Дон сгреб ее в охапку и прижал к себе. Задыхаясь, Элис чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Все ее безнадежные попытки вырваться только приводили Дона в еще большую ярость.

— Я тебе покажу, стерва, я тебе сейчас покажу… — хрипел он, грубо тиская груди Элис, шаря по ее животу в поисках резинки от трусиков. — Вырядилась, как распоследняя шлюха, размалевалась для своих сопляков… Раз им можно, то и мне тоже… Я тебе сейчас задам, потаскушка малолетняя…

Рыдая и захлебываясь от отчаяния, Элис старалась выскользнуть из рук Дона, била ногами в пустоту. Но он был неумолим. Его рука наконец добралась до цели — резким движением Дон сдернул трусики с ее бедер. В ужасе Элис ощутила, как у нее между ног двигаются его жесткие пальцы.

Понимая, что крик может спасти, девушка попыталась закричать что есть сил, но вместо крика из ее сдавленного диким страхом горла вырвался лишь жалкий писк. Дон издевательски хохотнул:

— Пищишь, стерва? Страшно? Ну ничего, потерпишь. Я тебя выучу, станешь как шелковая…

Внезапно перед глазами Элис грязно-белым пятном метнулся потолок — и через секунду она очутилась на кровати, опрокинутая на спину. Не успела она понять, что произошло, как тяжелое тело Дона придавило ее к матрасу. Элис сдавленно захрипела, забила руками. Ей казалось, что еще один миг — и она умрет, раздавленная этой тушей. Дон сильным, болезненным толчком раздвинул в стороны ее колени, навалился еще плотнее — и для Элис весь мир слился в один черный комок режущей боли, пронзившей ей лоно, а потом заполнившей все тело. Завопив, как попавшее под колеса животное, она дергалась в конвульсиях. Каждое новое движение Дона причиняло ей невыносимые страдания. Ныли неестественно вывернутые ноги, перед глазами все плыло. Элис потеряла представление об окружающем мире — только в ушах гулко бухали раскаты грома; на улице бушевала гроза. Она желала только одного — умереть и больше не чувствовать этой