верный конец… Нет, пока он все перетерпит… А уж потом тоже покажет свой характер…
Шли. И где-то выли шакалы.
— Куда идем? — глухо спросил Покальчук.
— Доволен будешь… Самое надежное место!..
Долго продирались через высокий папоротник. Пересекли мелководку-речку. Наконец вышли к другому селению…
— Вот это работничек! — заинтересованно встретил их чуть полноватый чеченец с перевязанной платком головой. — Сколько должен?..
Скуластый долго пересчитывал пачку денег на крыльце дома с зеленым флагом ислама.
Покальчук, совсем ничего не понимая, исподлобья следил за происходящим.
Потом, уже под присмотром горца с автоматом, от зари до зари рыл окопы, ходы сообщения… Здесь на склонах ущелья готовились позиции чеченским боевикам.
32
А жил — в яме!.. Вместе с ним там было еще несколько человек — рабочий из Волгодонска; контрактник, попавший в плен; и даже батюшка в рясе — тот все молился и молился… Было одно желание: бежать. И чем быстрее, тем лучше… Несколько раз он уже собирался это сделать, когда за соседними горами начинало громыхать и в небе появлялись самолеты. Но они не долетали до их села… Однажды, когда чеченский охранник принес им тощей вечерней баланды, Покальчук попросился по нужде. Прямо от кустов рванулся к посадке. А там и в лес. Влетал в его черноту, боясь споткнуться и уже никогда не встать. А на взгорке встревоженный чеченец уже покрикивал: — Иван!.. Иван!.. Ты где?.. — Хрен тебе собачий, а не Иван!.. Трудно ориентироваться в непривычной обстановке. Но пробираться он будет горами. Куда? К своим, конечно. А кто у него свои?.. Деньги — черт с ними! Главное — выжить… Осмотрелся… С одной стороны — вершины, цепко несущие на себе вечные снега и ледники. С другой — луговое мореное плато с зеркалом озера. Спустился и долго-долго смотрелся в опрокинутый и отраженный коварный мир. — Все так и должно быть. Доброта изначально несет в себе зло. А содеянное мною зло — может, это тоже доброта?.. То, что здесь сейчас идет война, для кого-нибудь ведь благо… Ведь иначе бы все, не задумываясь, воспротивились кровопролитию… Могут же в вечном согласии находиться вода и небо, горы и равнины… Несколько отлегло от сердца. Побрел вдоль ручья. Пересекая горные породы, тот расширялся, затем вновь сужался, образуя на своем пути цепочку водопадов. И только в теснине вода неслась к своей свободе со страшной и сокрушительной силой, злобно крича, клубясь и пенясь. Увидел вход в пещеру. За ним ледяной спуск. Внизу обрывалась в никуда речка… Вот сейчас шагнуть и… Почти над лицом вспорхнула летучая мышь. Хватаясь за округлые каменные натеки, выбрался на яркий свет… Как на спасение свое, смотрел на белые кучковатые облака в бездонном и вечном небе… Не помнит, как он выбрался к дороге. Не знает, сколько лежал в кустах рядом с нею. Но, увидев вдруг вывернувший из-за скалы бронетранспортер, рванулся к нему всей своей опустошенной и хрипящей грудью: — Братцы!..33
.. Город жил своей обычной, напряженной жизнью. Кирпотин поручил Жгуту подготовить представление к награждению пропавших сотрудников. Те наверняка положили свои жизни в схватке с бандой. Петьку тоже выпустили из лечебницы. Под кличкой Мумукало он слонялся по городским базарам, монотонно и надоедливо повторяя: — Ну что же, со свиданьицем!.. К этому все привыкли. Толик ни с того ни сего стал пить ежедневно. Его уволили. Клавдия начисто разорвала с ним всяческие отношения. К ней теперь часто захаживал какой-то оптовик-коммерсант… А Игнат попал к военным, которые выдвигались вверх по ущелью. Им занялся особист, но Покальчук умело выкрутился. Если до чего и докопались, то не до главного. Назад он возвращаться не стал, а пошел в контрактники, где особо отличился в подготовке засад боевикам, за что получил награды, которые ему завернули в милиции. …Однажды жарким летом вдруг загорелся Рыканский бор. Языки пламени поднялись к небу сразу в нескольких местах. Ветер прямо по трещащим и искрящимся верхушкам своим жестко устремленным течением нес к югу огненные облака. Вовсю дымил мох. Стоял зловещий гул. Так продолжалось несколько недель, пока лес не превратился в черную бескрайнюю гарь. Серый горький пепел рыхло накрыл дорогу. И на болоте деревья не уцелели. Их обугленные кривые стволы стояли по колено в топи… Эх, лес, лес! Многое ты видел, многое вытерпел, а тут вот не выдержал и полыхнул нутром своим на все четыре стороны света… Толи еще будет… А черт его знает!..