Эмилио Кальдерон Карта Творца

Посвящается Хосе Марии Уртадо де Мендосе, от которого я почерпнул обширные знания по архитектуре Испании времен фашизма; Марио Хесусу Бласко, рассказавшему мне о протестантском кладбище в Риме и о стиле «либерти». И конечно же, призраку Беатриче Ченчи, нашептавшему мне эту историю жаркой июньской ночью в кабинете Испанской академии в Риме.

Некоторым кажется, что именно они вершат историю, но, как показывает жизнь, в истории остаются совсем другие.

Вольфанг Риберман

ЧАСТЬ I

1

Когда в один из октябрьских дней 1952 года я прочел в газетах о страшной гибели принца Юнио Валерио Чимы Виварини — ему отрубили голову в далеком курортном местечке австрийских Альп у подножия горы Хохфайлер, я испытал облегчение и беспокойство одновременно. Облегчение — потому что только с его смертью закончилась для меня Вторая мировая война, хотя Европа вот уже несколько лет пыталась прийти в себя и вернуться к нормальной жизни. А тревогу вот почему: когда Юнио в последний раз разговаривал с Монтсе, моей женой, в марте 1950 года, он сообщил ей, что в случае, если он умрет насильственно, мы получим документы с его инструкциями. Монтсе поинтересовалась, о каких документах идет речь, но Юнио ограничился лишь коротким ответом: пока это тайна, открыть которую он не может «ради нашей же безопасности». Учитывая, что война закончилась уже более шести лет назад, а Юнио был ярым сторонником Третьего рейха, нам вовсе не хотелось быть втянутыми в его дела. Кончина Юнио, грозившая нам неприятностями, получила широчайшую огласку во всех средствах массовой информации — не только потому, что он был весьма неоднозначной фигурой, но и по другой причине: за несколько месяцев до его смерти еще один человек, некий господин Эммануэль Верба, погиб в том же самом месте точно при таких же обстоятельствах. А посему после того, как были убиты Юнио и господин Верба, снова ожила легенда, согласно которой нацисты спрятали в баварских Альпах огромные сокровища и их вполне достаточно для того, чтобы создать Четвертый рейх. Эти сокровища якобы охраняют члены элитного подразделения СС, верные приверженцы эзотерических воззрений рейхсфюрера Генриха Гиммлера.

Помимо Юнио и господина Вербы, здесь стоит также назвать имена альпинистов Гельмута Майера и Людвига Пихлера: их обезглавленные трупы нашли в той же местности. Газеты сообщали, что в одной из шахт Альтаусзее обнаружили подземную галерею, где находились произведения искусства, собранные со всей Европы: 6577 картин, 230 акварелей и рисунков, 954 гравюры и эскиза, 137 скульптур, 78 предметов мебели, 122 ковра и 1500 ящиков с книгами. Здесь были произведения братьев Ван-Эйк, Вермеера, Брейгеля, Рембрандта, Халса, Рубенса, Тициана, Тинторетто и других мастеров мирового искусства. Кроме того, в местечке Редль-Зиф один американский солдат случайно наткнулся на хранившиеся в амбарах сундуки с драгоценностями, золотом и шестьюстами миллионами фальшивых фунтов стерлингов, при помощи которых немцы рассчитывали задушить экономику Великобритании в случае, если бы война продлилась дольше. Соответствующий план операции, получившей название «Бернхард», разработал штурмбанфюрер СС Альфред Науйокс, и утвердил сам Гитлер. В июне 1944 года нацисты приготовили четыреста тысяч фальшивых купюр, которые предполагалось разбросать над английской территорией с самолетов. Это неизбежно вызвало бы девальвацию английской валюты и хаос в британской экономике. Осуществлению операции помешали неожиданные препятствия (в тот период войны руководство люфтваффе^[1] не могло выделить на ее реализацию ни единого самолета, поскольку все они участвовали в боевых действиях по защите германского воздушного пространства), и деньги спрятали в Австрии. Там их след затерялся. Так что смерть Юнио и господина Вербы можно было трактовать как предупреждение тем, кто поддался искушению пуститься на поиски сокровищ нацистов.

Покончив с чтением прессы, я стал вспоминать события, случившиеся пятнадцать лет назад.

2

Все началось в конце сентября 1937 года, после того как дон Хосе Оларра, секретарь Испанской академии истории, археологии и изящных искусств в Риме, решил выставить на аукцион картину художника Морено Карбонеро, с тем чтобы получить средства для финансирования испанских националистов. Купил ее немецкий политик, проживавший в Милане.

Гражданская война в Испании шла уже целый год, и жить в городе с каждым месяцем становилось все труднее. Испанское посольство в Риме сразу же перешло на сторону восставших. Директор академии, назначенный Республикой, был немедленно уволен, и бразды правления перешли в руки секретаря. Путешествие из Рима в Испанию представлялось чрезвычайно трудным и опасным, а посему нам, четверым стажерам, продлили период обучения и продолжали выплачивать стипендии. Хосе Игнасио Эрвада, Хосе Муньос Мольеда и Энрике Перес Комендадор, которого сопровождала жена, Магдалена Леру, сочувствовали идеям националистов; я же не испытывал симпатии ни к одной из враждующих сторон. Первые месяцы войны мы провели в компании секретаря академии Оларры, его семьи и дворецкого — итальянца по имени Чезаре Фонтана.

Из-за отсутствия новостей из первых рук в конце 1936 года, воспользовавшись выгодным топографическим положением академии, стоявшей на горе Аурео, посольство решило установить телеграфную вышку на одной из террас: там двадцать четыре часа в сутки работали три инженера.

В начале следующего года в академию приехали три каталонских семьи, вынужденных бежать из Барселоны, — представители буржуазии, боявшиеся репрессий со стороны республиканских властей и орд анархистов. В результате в феврале 1937 года в Испанской академии в Риме жили пятнадцать человек: стажеры, прислуга, военные и «изгнанники» (этот термин применительно к каталонским беженцам использовал сам Оларра в своих отчетах испанскому посольству). Как и следовало ожидать, нехватка материальных средств становилась все более острой, и в конце зимы мы жили в холоде и голоде.

После того как секретарь Оларра нарушил инструкции, продав картину с аукциона, мы, сотрудники, опираясь на поддержку «изгнанников», решили пожертвовать несколькими ценностями, чтобы получить наличные деньги. Самому секретарю ввиду крайнего положения, в каком мы все оказались, пришлось закрыть глаза на происходящее. Сначала мы хотели продать всю мебель, но потом подумали о том, что деревом можно топить помещение, когда усилятся холода, и