машина будет заезжать к ней по меньшей мере четырежды за ночь.

— И она перестала жаловаться?

— И да, и нет. Однажды машина проехала мимо только три раза, так она позвонила в участок с утра пораньше. Похоже, старая дама не спит ночами, чтобы сосчитать все патрульные машины, проехавшие мимо.

Декок засмеялся:

— Но почему?

Фледдер пожал плечами:

— Миссис Бюилдайк убеждена, что кто-то покушается на ее жизнь и имущество. Ее также расстраивает недостаточное внимание со стороны местного полицейского участка. Она желает, чтобы ее интересами занимался «настоящий» инспектор. — Он взглянул на Декока. — Думаю, поэтому она и позвонила вам.

Декок сдвинул шляпу назад до предела — только чтобы не свалилась. Он открыл бардачок, выудил оттуда завалявшуюся конфету и заговорил, медленно ее разворачивая:

— Она выбрала крайне неудачный момент для своего звонка.

Они продолжали ехать молча. Тишину нарушали только грубый шум двигателя и причмокивание Декока, сосущего застаревшую конфету.

Внезапно Декок оглянулся и легонько толкнул напарника в бок.

— Ты что, спишь с открытыми глазами?

Фледдер смутился:

— Почему вы так решили?

Декок показал на пейзаж:

— Мы уже проехали окраину Амстердама. Ты просто махнул мимо участка миссис Бюилдайк. Вон там впереди первые дома Олдкерка.

Они поставили полицейский «фольксваген» на узкой площадке и дальше пошли пешком. Ветер и дождь достигли ураганной силы. Декок поднял воротник плаща и сильнее натянул шляпу.

«Счастливое озеро», — гласила надпись золотыми буквами над кованой калиткой. Сама калитка была выкрашена в черный цвет и надежно закреплена на двух высоких кирпичных столбах. От них в обе стороны тянулся забор из кованого железа. Общий вид был основательный и грозный.

За калиткой гравийная дорожка извивалась через идеально подстриженный газон и исчезала среди двух рядов пурпурного рододендрона.

Декок оценивающе посмотрел на тяжелые стальные болты, удерживающие калитку, и понял, что она не заперта. Он толкнул одну ее половину, затем приложил больше усилий. Калитка медленно открылась. По меньшей мере одна ржавая петля зловеще заскрипела.

Как бы в ответ на этот скрип между рододендронами появились две стаи белых гусей. Они бежали, раскинув крылья, как будто собирались взлететь; шеи вытянуты. Птицы издавали шипящие угрожающие звуки.

На мгновение Декок растерялся. Затем поспешил к калитке, вышел и плотно закрыл ее за собой.

Фледдер последовал за ним и засмеялся.

— Боитесь птичек? — насмешливо спросил он.

— Да, — коротко ответил Декок. — Эти птички могут убить.

— В самом деле? — скептически спросил напарник.

Декок не ответил. Он наблюдал за пожилым человеком, который появился вслед за гусями. Приблизившись, тот погрозил птицам длинной палкой. Гуси разбежались в стороны от калитки. Шипение смолкло, но птицы не сводили маленьких глаз с визитеров и оставались настороже.

— Чего надо? — В хриплом голосе старика сквозило раздражение.

Декок одарил его своей самой обезоруживающей улыбкой.

— Меня зовут Декок, — приветливо сказал он. — Декок, пишется через «к-о-к». — Он большим пальцем показал через плечо на Фледдера. — Это мой коллега Фледдер. Мы полицейские из участка Вармез.

— Полиция?

Декок кивнул:

— Миссис Бюилдайк звонила нам по телефону. Она хочет поговорить. — Он нерешительным жестом показал на две стаи гусей, которые молча слушали разговор. — О своих… ну, своих гусях.

Мужчина потер нос тыльной стороной ладони и фыркнул.

— Проклятые гуси, — проворчал он с отвращением. — Грязные, поганые твари, все до единого. Если у вас нет палки, чтобы их отогнать, они сорвут с вас одежду. Знаете, они могут подставить подножку. А уж если вы упали, то берегитесь! Они заклюют вас своими клювами на длинных шеях. Такое впечатление, что по тебе молотком колотят. И еще, никто не может их выдрессировать. Но она настаивает на гусях… — Он покачал головой. — Собаки… собаки ее не устраивали, нет, сэр. Ей гусей подавай.

Декок внимательно посмотрел на старика. На вид ему было за шестьдесят. Кожа на лице морщинистая и обветренная, но седые волосы все еще густые, а взгляд карих глаз умен и внимателен.

— Вы… вы здесь работаете?

Старик еще раз фыркнул:

— Работаю? — Он покачал головой: — Я не называю это работой. Я, скорее, раб, полностью во власти прихотей сумасшедшей бабы.

Декок внимательно прислушивался к его тону.

— Вы говорите о миссис Бюилдайк?

Старик не ответил. Положил мозолистую руку на калитку и открыл ее:

— Я покажу вам дорогу. Держитесь поближе ко мне.

Он пошел впереди. Его деревянные сабо с хрустом давили гравий. Когда гуси снова попытались приблизиться, он взмахнул палкой. Они разбежались с протестующим гоготом.

Гравийная дорожка стала шире и привела их к парадной мраморной лестнице особняка. Сам дом напоминал маленький дворец — большие окна, мраморные перемычки над дверями и окнами. Справа находился каретный сарай, построенный в том же стиле. Создавалось впечатление, что над сараем есть еще жилой этаж. Старик показал туда палкой:

— Вон там я живу и сплю… и буду жить, пока кто-нибудь из нас, она или я, не умрет.

Они поднялись по ступеням. С одной стороны ступени были залиты бетоном, в результате получился грубоватый пандус, явно слишком крутой для инвалидной коляски.

Старик наклонился к полицейским.

— Будем надеяться, что она не спит, — прохрипел он. — В это время она зачастую ложится отдохнуть и перед этим все запирает.

Деревянные сабо старика гулко стучали по ступеням. Фледдер и Декок шли следом. На верхней ступеньке старик остановился. Он взялся за подбородок и задумался. Затем повернулся и спросил, наморщив лоб:

— Как вы там сказали… Декок и Фледдер?

Декок кивнул.

— Из полицейского участка в Вармезе, — добавил он.

Старик повернулся к двери и медленно открыл ее.

— Подождите немного, — сказал он, — я доложу.

Его хриплый голос внезапно стал испуганным и униженным. Он выступил из деревянных сабо и оставил их за дверями, а в дом вошел в толстых черных носках. Через пару минут старик вернулся:

— Идите за мной. — Он сделал приглашающий жест.

Он провел их по длинному мраморному коридору, открыл дверь в конце справа и пригласил войти.

Фледдер и Декок вошли в большую полупустую комнату, почти без мебели. В центре, как на троне, сидела высокая, суровая на вид женщина. Когда полицейские вошли, она повернула голову к двери. Декок решил, что ей лет пятьдесят пять. Темные волосы были собраны сзади и удерживались черепаховой гребенкой.

Декок